Шрифт:
Был он, Райтэн, который ворвался сюда и наорал на отца; и был отец, который почти сразу полностью признал свою вину.
Что делать с таким отцом, Райтэн совершенно не знал.
— Теперь-то вы друг друга не поубиваете, надеюсь? — спросил вдруг Дерек.
Он всё ещё полагал себя лишним в этой сцене.
— Ну! — дружелюбно ответил старший Тогнар, хлопая себя по коленям и вставая. — Надеюсь, если у Тэна ещё остались какие-то невысказанные претензии — он сумеет всё же выразить их теперь цивильно.
Кивнув, Дерек похлопал напоследок друга по плечу и вышел.
Издав сперва очередной клекочущий звук — горло всё ещё сдавливало стыдом — Райтэн, тем не менее, всё же сумел возмутиться:
— Ещё какие-то невысказанные претензии? Серьёзно?
Тогнар подошёл к нему и встал напротив, со спокойным глубоким взглядом уточнил:
— Но ты ведь их всю жизнь копил, не так ли?
Райтэн часто, беспомощно заморгал. Он всё ещё ожидал ответных ударов. Отец не мог просто взять и спустить такую выходку с рук! Здесь должны, просто обязаны сейчас быть какие-то страшные, язвительные слова, которые заставят его, Райтэна, навсегда запомнить полученный сегодня урок.
Но никаких ужасных слов так и не следовало.
— Возможно, — вместо этого неожиданно робко отметил отец, — ты ненавидишь меня всё же не настолько сильно, чтобы не позволить обнять?
Неизвестно, что потрясло в этот момент Райтэна сильнее: та робость, какую он никак не привык видеть в отце, сама мысль о том, будто он считает, что Райтэн может его ненавидеть, прямо высказанное желание обнять — отец никогда не был щедр на подобные проявления чувств! — или вполне улавливаемый в голосе страх того, что ему в этих объятьях будет отказано.
Рванув вперёд, Райтэн сгрёб отца в судорожные удушающие объятья; и с удивлением осознал, что отец в ответ вцепился в него с не меньшей силой.
— Как я могу тебя ненавидеть?!. — сдавленно пробормотал Райтэн ему в висок. — Как ты только мог поверить, что я могу тебя ненавидеть!
Он услышал лёгкий смешок.
— Кажется, — ответил на это отец, — мне просто несказанно повезло, что судьба вместо сына-интригана послала мне сына с большим и великодушным сердцем.
Большое и великодушное сердце Райтэна захлестнуло теплом.
В этот раз он поверил.
21. Как дружба меняет твою жизнь?
Домой Райтэн и Дерек, не сговариваясь, брели медленно, ковыряя ногами мостовую, молча и не глядя друг на друга. Оба были эмоционально и психологически вымотаны в край. У Райтэна, однако, это опустошение имело светлый оттенок: после стольких лет он освободился от груза обиды и боли, и теперь будущее виделось ему в оптимистичном ключе. У Дерека же, напротив, опустошение было раскрашено самыми тёмными красками: он полагал, что жизнь его теперь кончена, что ничего не исправить, и остаётся лишь покориться своей судьбе.
Дерек безумно устал за эти дни. Тревога за Грэхарда, постепенно переходящая в панический страх, исчерпала все его силы. Он много лет бегал от самого себя и своих чувств — словно бы закрыл Грэхарда где-то в тёмном чулане своей души, как будто его и не было никогда, как будто его, Дерека, это никогда и никак не касалось. Он, конечно, отстранёно понимал, что где-то там, в тёмном чулане на дне его сердца, есть Грэхард. Иногда оттуда даже стучались — но Дерек упорно затыкал уши и делал вид, что ничего нет.
Он предпочёл бы всю жизнь делать вид, что там, за этой дверью, ничего нет.
Но реальность сложилась так, что либо он сам открывает эту дверь и смотрит Грэхарду в глаза — либо там, за этой дверью, у него теперь будет мёртвый Грэхард. И он, Дерек, так и проходит всю жизнь с этим трупом в своём сердце — и никогда, никогда никуда от него не денется, потому что мёртвые не воскресают.
И Дерек, рывком распахнув эту страшную дверь, зажмурившись, заорал в неё: «Ты только живи, придурок!»
Орать до Ньона было далеко; и теперь всё, чего хотелось Дереку — поскорее захлопнуть эту дверь обратно, припереть камнями и сбежать как можно дальше, чтобы никогда не слышать, стучится за нею кто-то или нет.
Ему было страшно. Он не знал, как жить теперь дальше. Он полагал, что всё теперь решено, и его водворение обратно в Ньон — это лишь вопрос времени, потому что ньонская разведка теперь буквально дышит ему в затылок. И на фоне этого чёрного, мучительного отчаяния страшнее всего была мысль, что он теряет — Райтэна, Кармидер, Олив и Илмарта, маленького Тогнара, Джея, каменный уголь, Лэнь и Магрэнь, карты, университетскую работу, все эти идиотские разговоры о погоде и…