Некоторое время он стоял вот так, бессмысленным взглядом уперевшись в землю.

Затем, шаркая по траве, продолжил свой путь.

Когда Дерек всё же достиг южной дороги, он свернул направо.

К столице.

У него не было сил на очередной побег — но более всего остального он был совершенно неспособен теперь остаться в одиночестве. Сердце его кровоточило чувством вины и отчаянием; ему было невыносимо больно и страшно наедине с собой, и он, как раненый зверь, хотел только заползти в свою берлогу и укрыться в ней.

Совершенно забыв о Михаре, о плане Магрэнь, о засаде, которая должна была ждать его где-то у дома, — он брёл к этому дому из последних сил.

На его счастье, эмоциональное потрясение выпило из него все соки, и он не сумел добрести до города. Тупо остановившись перед поместьем Рийаров — которое располагалось на окраине — он осознал, что скорее рухнет по дороге, чем сумеет доковылять домой.

У Рийаров его считали за своего человека и члена семьи.

Он решил переждать период слабости здесь — его радушно приняли и не стали донимать расспросами.

Однако, сидя в одной из гостиных этого большого дома, он снова оказался предоставлен на растерзание собственной совести.

Не в силах вынести этого болезненного, раздирающего душу одиночества, он попросил лакея сходить за Райтэном и сообщить ему, что он ждёт его здесь по срочному делу.

Лакей, если и удивился, ничего переспрашивать не стал, и спустя полчаса изрядно встревоженный Райтэн влетел в риайровскую гостиную.

Окинув друга тревожным взглядом с головы до ног и обратно и не обнаружив никаких причин для столь странных шпионских игр, он нахмурился и переспросил:

— Дер?

Уже само появление друга — сильного, уверенного, надёжного — немного прочистило Дереку мозги. Растерянно заморгав, словно просыпаясь после кошмарного сна, он осознал вдруг, что должен теперь говорить не о том вопросе, который по-настоящему его волновал и занимал все его мысли — не о его прозрениях касательно Грэхарда — а об опасности, которая исходит от Михара.

Удивительное дело! Теперь, среди всех бушевавших в его душе чувств, мысль о Михаре казалась мелкой, незначительной и глупой, а исходящая от него угроза — смешной и несущественной.

Однако Дерек понимал, что с Райтэном нужно в первую очередь поговорить именно об этой угрозе, а вовсе не о всех его потрясающих прозрениях, поэтому, чуть вздохнув, принялся пересказывать сегодняшнюю встречу с Магрэнь и полученную от неё информацию.

По мере развёртывания рассказа челюсти Райтэна сжимались всё жёстче. Лицо его приобретало гордое и злое выражение: как если бы его оскорбляла сама мысль о том, что Михар смеет что-то замышлять против Дерека.

Выслушав рассказ до конца, Райтэн сдержанно кивнул:

— Ты правильно сделал, что приехал сюда, — резюмировал он и добавил: — Сиди пока здесь и никуда не выходи, в это поместье он точно не сунется, а я пойду соберу всех наших, посовещаемся.

Дерек облегчённо кивнул: он ожидал куда как более бурной реакции. Сдержанность друга оказалась приятным сюрпризом.

«Не я один меняюсь с годами», — сентиментально подумал Дерек, глядя вслед спокойно выходящему, а отнюдь не выбегающему с криками и угрозами Райтэну.

Впрочем, он не был бы так оптимистично настроен, если бы наблюдал не спину, а лицо.

Едва отвернувшись, Райтэн скривился в оскал совершенно зверский. В прищуренных глазах его заиграло опасное пламя; нахмуренные брови разлетались крыльями хищной птицы, готовой к броску. Лицо его полыхало ненавистью и решимостью; и вместо того, чтобы идти собирать «всех наших», как он обещал Дереку, он отправился к дому Михара.

С каждым шагом сердце его билось всё громче; ярость заполняла каждую клеточку его существа. Лишь не дойдя одного поворота до дома, он остановился, принуждая себя отдышаться и овладеть лицом. Пусть не сразу, но ему удалось это.

В прихожую он вступал с видом самым что ни на есть любезным и деловым — собрав в кулак всю свою неважную способность к лицемерию. Чтобы показать себя человеком цивилизованным, который пришёл по важному вопросу, он даже откопал в жилете визитку — закинул себе парочку, когда ещё к Магрэнь собирался.

Визитка оказалась как нельзя кстати; лакей спокойно принял её, с поклоном попросил подождать и вышел.

Осторожно и медленно сжав кулаки, Райтэн заставил ледяную ярость в своей душе затаиться до поры до времени.