— Я понял. Дай мне его номер.

Он дал, и я занес номер в свои контакты.

— Будешь дома к ужину?

Конечно, как только накормлю Радар.

— Постараюсь.

— Хорошо. Я люблю тебя, Чарли.

Я сказал, что тоже люблю его, и это было правдой. Мой отец — хороший человек. Ему пришлось нелегко, но он справился с этим. Не всем это удается.

Покормив Радар и сказав ей, что вернусь утром, я пошел к сараю. Мне не очень-то этого хотелось — в сгущающейся темноте холодного апрельского вечера в этом маленьком здании без окон было что-то очень неприятное. Я постоял перед запертой на висячий замок дверью, прислушиваясь. Никакого царапанья, никакого странного чириканья, как у каких-то инопланетян в научно-фантастическом фильме. Я не хотел стучать в дверь кулаком, но заставил себя сделать это. Дважды, причем сильно.

Ничто не отозвалось. Это было облегчением.

Я сел на велосипед, съехал вниз по Сикамор-стрит к своему дому, забросил перчатку на верхнюю полку шкафа и некоторое время смотрел на нее, прежде чем закрыть дверь. Бейсбол — хорошая игра. Нет ничего лучше, чем подняться на девятое место и сократить отставание команды на одно очко. И ничего лучше, чем ехать на автобусе с выездной игры после победы, когда все смеются, шумят и хлопают друг друга по спине. Так что да — я немного сожалел, но не слишком сильно. Я думал о том высказывании Будды: все меняется — и решил, что в этих двух коротких словах много правды. Чертовски много.

Я набрал номер репортера. «Уикли Сан» было бесплатным изданием, в котором содержалось несколько местных новостей и спортивных репортажей, похороненных под грудой рекламы. У двери «Зиппи» всегда лежала куча этих газет с надписью «ВОЗЬМИ ОДНУ», к которой какой-то остряк добавил: «ЗАБИРАЙ ХОТЬ ВСЕ». Репортера звали Билл Гарриман. Я ответил на его вопросы, еще раз отдав большую часть заслуг Радар, после чего мистер Гарриман спросил, может ли он сфотографировать нас двоих.

— Ну, не знаю. Мне нужно разрешение мистера Боудича, а он в больнице.

— Спроси его завтра или послезавтра, можешь ли ты это сделать. Мне нужно в ближайшее время написать статью, она должна выйти в номере на следующей неделе.

— Я спрошу, если смогу, но, по-моему, ему назначили еще одну операцию. В больнице меня могут не пустить к нему, а я действительно не могу это сделать без его разрешения, — последним, чего я хотел, это чтобы мистер Боудич разозлился на меня, а он был из тех людей, которые легко выходят из себя. Позже я нашел слово для таких людей — их называют «мизантропами».

— Понял, понял. В любом случае, дай мне знать, как только что-то выяснится. Эй, разве ты не тот парень, который забил победный тачдаун [48] в игре со «Стэнфорд Преп» в Индюшачьем кубке в ноябре прошлого года?

— Это был я, но это не было похоже на игру из десятки лучших в «Спортс Сентер» [49] или что-то вроде этого. Мы были на их двухярдовой линии, и я просто пробил оттуда.

Он рассмеялся.

— Да ты скромник! Мне это нравится. Позвони обязательно, Чарли.

Я сказал, что так и сделаю, повесил трубку и спустился вниз, чтобы посмотреть телевизор с отцом прежде чем сесть за уроки. Было интересно, что делает Радар. Что ж, теперь у меня было новое занятие. Я снова вспомнил про изречение Будды — оно хорошо подходило к этому случаю.

Когда я на следующее утро появился в доме 1 по Сикамор-стрит, Радар приветствовала меня радостно, но не так бурно. Это навело меня на мысль, что она постепенно привыкает к новым порядкам. Она сделала свои утренние дела, съела завтрак (папа привез домой двадцатипятифунтовый мешок с ее кормом), а потом захотела поиграть с обезьянкой. Когда ей это надоело, у меня еще оставалось немного времени, поэтому я пошел в гостиную посмотреть, работает ли старинный телевизор. Несколько минут я искал пульт, но, конечно же, дурацкий ящик мистера Боудича был произведен задолго до появления пультов. Под экраном располагались два больших тумблера. На том, что справа, были цифры — каналы, как я предположил, — поэтому я повернул тот, что слева.

Гул телевизора был не таким пугающим, как звуки из сарая, но все равно немного настораживал. Я отступил назад, надеясь, что он не взорвется. Через некоторое время в поле зрения появилось сегодняшнее ток-шоу — Мэтт Лауэр и Саванна Гатри [50] болтали о чем-то с парой политиков. Изображение было не 4K [51] и даже не 1K, но что-то можно было разобрать. Я попробовал пошевелить антенну, которую миссис Сильвиус назвала «кроличьими ушами». Повернул в одну сторону, и картинка стала лучше (но не слишком), повернул в другую — и изображение исчезло в снежной буре. Я заглянул за телевизор: задняя стенка была усеяна маленькими отверстиями для отвода тепла — а его было немало, — сквозь которые виднелось оранжевое свечение ламп. Я был почти уверен, что это они издавали жужжащий звук.