— Браво, Костя, — внезапно похвалил Шарль, — ты молодец!

— Да я вообще такая лапушка, что аж помирать жалко. А ты это к чему?

— Кажется, я придумал, как освободить вашего Кристиана.

Согласно сведениям, раздобытым смартфоном Дианы, агенты приволокли Кристиана в местный обезьянник. Как объяснил Шарль, полиции во всей Нимире вменялось в святую обязанность оказывать альянсовцам всяческое содействие. Предоставлять транспорт, помещения, «инструменты для допроса», и прочие плюшки. Я догадывался, что у местных необходимость содействия вряд ли вызывала восторг, да только кто ж их спрашивал? В обезьянник пришлось тащиться, разумеется, мне — не Диану же с её куцей фантазией отправлять.

— Вам назначено? — Немолодой мужик в полицейской форме, сидящий за стойкой, отгороженной от посетителей решёткой, смотрел на меня недовольно.

— Нет, — мотнул головой я. — Но я считаю своим гражданским долгом оказание содействия полиции Альянса.

Видать, нечасто у них тут появлялись добровольные оказыватели содействия. И вряд ли среди местных это считалось хорошим тоном… Ну да ладно, мне с ними не детей крестить.

— Ну, пиши, коли считаешь, — почесав в затылке, сказал полицейский. Покопался в ящике стола и выдал мне бланк, красноречиво озаглавленный «Донос». Указал подбородком: — Карандаш вон там возьми, в стакане.

Больше всего мне хотелось воскликнуть в духе Робин: «За кого вы меня принимаете?!», но пришлось сдержаться.

— Не буду я ничего писать, времени нет. Вопрос государственной важности. Позовите агента.

— Да где же я тебе его возьму? — удивился полицейский. — Не царское это дело, жопу квадратить от зари до зари. Они только когда им надо в участке появляются.

— Ну, значит, позвоните комиссару, — настаивал я. — Скажите, что у меня срочное дело. Насчёт того парня, которого вчера ночью привезли.

— Как звать? — полицейский открыл пухлый журнал в картонной обложке. — Вчера не моя смена была.

— Костя. То есть, Збышек. А вас?

— Да не тебя, блин! Задержанного.

— А. Задержанного — Сеприт.

— Во сколько привезли?

— Под утро где-то.

Полицейский повёл пальцем по рядам рукописных строк.

— Сеприт Уссан, шестнадцать лет, учащийся. Этот?

— Ага.

— Что ж он такого натворил-то? У троллейбуса на рогах висел?

— Угу. Примерно.

— Тьфу, — сплюнул полицейский, — совсем уже у себя в Альянсе с ума посходили. Скоро детсадовцев сажать будут, прямо на горшках.

Но, тем не менее, в кнопки браслета потыкал.

— Алло, господин комиссар?.. Извиняюсь за беспокойство, это дежурный. Тут притащился один, говорит, что у него важные сведения по делу арестованного Сеприта. — Поднял на меня глаза: — Какие ещё сведения?

— У него в подвале операционная, — сказал я.

— Говорит, что у него в подвале операционная. — Полицейский снова посмотрел на меня. — Господин комиссар спрашивает, а лицензия у тебя есть?

— Да не у меня! У Сеприта.

— Это не у него, — отрапортовал полицейский, — у арестованного. — Снова поднял на меня глаза: — А ты откуда знаешь? Ты кто такой, вообще?

— Я — водопроводчик. Збигнев Вишневский меня зовут. Я трубы в подвале чинил, а там потайная дверь. А Сеприта вчера при мне арестовали. Вот я и подумал — может, господину комиссару интересно будет?

Господину комиссару наконец-то стало интересно.

— Сядь там, — кивнул полицейский на скамью у противоположной стены, — и жди. Скоро, говорит, приедет.

«Скоро» наступать не спешило. Я уже и подремать успел, и послушать, как дежурный пытается отмахаться от тётки, требующей, чтобы он срочно всё бросил и бежал разыскивать её пропавшего кота, — а больше никаких происшествий не случалось. То ли время неподходящее — утро, то ли мир здесь настолько скучный, что даже преступления в нём не водятся.

После ухода котовладелицы я снова задремал, а проснулся от того, что дверь в участок резко распахнулась. Шагнувшая через порог тётка выглядела так, словно в молодости снималась в фильмах БДСМ. Годы шли, тётка старела и толстела, но в зеркало то ли не заглядывала, то ли изменений в упор не видела. А может, ей религия не позволяла реквизит менять.

Тётка была одета в чёрные кожаные штаны, обтягивающие гигантских размеров задницу, и чёрный кожаный френч, едва не лопающийся на гигантском бюсте. Завершала картину чёрная кожаная фуражка на остриженных под каре чёрных волосах и густо накрашенные красной помадой губы.

Полицейский при виде посетительницы вскочил. Мне его аж жалко стало. Выглядела тётка решительно — попробуй, не найди такой сбежавшего кота, она тебя вместо него кастрирует.

— Здравствуйте, — решил помочь полицейскому я. — Прекрасная погода, не правда ли?

— Говно, — густым мужским басом отрезала тётка. — Опять дождь собирается, нах.

— Здравия желаю, господин комиссар, — вытягиваясь по стойке смирно, проблеял полицейский. — Не промокли?

Тётка мотнула головой. Кивнула на меня: