— Врачеватель разводит руками. Его сердце просто остановилось, а мозг отмер. Я без понятия, что произошло с ним в Старводе, но это не похоже ни на одну известную мне технику.

— Значит, он не просто так повторялся! — рыкнув, Рене ударила кулаком оземь, пустив по ней трещину метр в длину. — Очень похоже на гипноз!

— Никак нет, — покачал головой Говорящий. — На нём ВООБЩЕ нет следов телума. Мозг и вовсе превратился в какую-то кашицу. Его тело добралось до лагеря, выполнило то, что от него потребовали и умерло окончательно!

— Но мы уже, по всей видимости, опоздали… Пока он добрался из Старвода до нас, червь мог скрыться куда угодно. Даже на территории Ультрас.

— Неужели придётся задействовать тамошнюю Твердыню? — сглотнул мужчина.

— Нет! — резко обернулась Рене и вскочила на ноги, совсем не стесняясь своей наготы. — Эту тварь я поймаю лично! И приведу к нашему Патриарху! Я не могу подвести Господина Аммаста!

— Как скажешь… Тогда, что будем делать? — спросил говорящий, глядя на Рене, что была на голову его ниже.

Девушка несколько раз глубоко вздохнула, вновь приводя мысли в порядок. Затем, вспомнив про свой внешний вид, Рене запустила руку в воронёные волосы, медленно накручивая локон на указательный палец.

— Я не хотела разбрасываться людьми направо и налево, — голос девушки звучал сладко и возбуждающе. Даже при том, что Говорящий давным-давно лишился своего мужского естества и даже сердца… ему стало трудно дышать.

Хотелось снять эту чёртову маску и наброситься на Магистра, но… Он понимал, что даже если не умрёт в тот же миг, сделать всё равно с ней ничего не может.

И тем не менее… Её голос. Понятно, почему так пресмыкался перед ней Храмовник.

— Но играть в кошки-мышки времени у нас нет. У червя сейчас действительно есть возможность замести все свои следы. Поэтому… — сверкнули зелёные глаза девушки. — Ты отправишься туда и приведёшь мне его: живым или мёртвым. А нет… — Песнь Бездны кокетливо улыбнулась. — Сдохнешь как собака!

— Д-да, госпожа! — склонил голову Говорящий с воронами.

— Бери всех, до кого только дотянешься и устрой, наконец, настоящую ночную охоту на червя!

Не произнеся не слова, культист в маске чумного доктора покинул шатёр, созывая всех прочих жнецов.

Даже несмотря на пристальное внимание Инквизиции к прифронтовым городам, он не собирался сдерживаться в методах, ведь это был её приказ. Надо будет — он вырежет каждого в Старводе, надо будет — положит всех своих людей, но поймает тварь!

— Когда и он не справится, ты пошлёшь, наконец, меня? — раздался голос из перемотанного цепями сундука неподалёку от кресла Рене.

— Всё забываю тебя выбросить куда-нибудь в реку, — фыркнула Магистр.

— Скажи честно, почему ты церемонишься с ним? — спросил обитатель ларца.

— Потому что это тело принадлежало мне! — огрызнулась девушка.

— Разве не Господину? — упрекнул её голос.

— Ты ни черта не понимаешь! Мне… мне выпала честь разделить ложе с Господином после того, как он бы вернулся в этот проклятый мир! А эта тварь… она отобрала у меня эту возможность!

Отобрала право выносить полубога в своём чреве!

— Ты уверена, что пережила бы роды чего-тотакого?

— Разве имеет это значение? Ежели в этом кроется замысел Господина… Я готова пожертвовать всем, даже собственной жизнью лишь бы его исполнить!

— Тогда вернёмся к первоначальному вопросу: почему ты до сих пор не убила его?

— Потому что он, к моему удивлению, делает то, что завещал нам Господин… Он рушит правила и оковы этого мира одним своим существованием. А с таким потенциалом развития, как у его тела…

На секунду в шатре возникла тишина. А затем, голос из сундука загоготал так, что затряслись склянки на столе для алхимии. Кое-как справляясь со смехом, неизвестный произнёс:

— Так вот зачем ты хочешь поймать его живым!

Глава 22. Убийство по фэншую

Дело шло к вечеру. Эспен, вернув тренировочный меч в стойку, окунул голову в бочонок с водой. За день, тот нагрелся и больше не приносил ощущения прохлады и свежести.

И тем не менее, живительная влага приободрила паразита, стекая с длинных косм по спине и плечам. В это время, в тенёчке под навесом, Яхтир жал на педаль точильного колеса, «исцеляя» который уже по счёту клинок от зазубрин и тупых участков.