— Все в порядке, ты же знаешь, — продолжил Хантер. — Серьезно, выкладывай уже. Все, что нужно сказать.

— Ты не чертов советник, Спарро. Нечего говорить, — возразил я, но он указал на часы над камином.

— Не совсем, о чем мне говорит то, что ты явился сюда в воскресенье утром еще до девяти утра. — Он ухмыльнулся. — Знаешь, я ведь из-за этого выгнал Мелиссу. Я планировал, по крайней мере, еще один разок трахнуть ее в задницу, прежде чем она уйдет сегодня.

— Мелисса? — спросил я. — Сучка за барной стойкой в «Эгейском море»?

— Не меняй тему, — сказал он и присоединился ко мне на диване, откинувшись назад и закинув руки за голову.

Я заставил себя заговорить, чтобы сохранить свой рассудок. По крайней мере, если Спарро узнает о моем дерьмовом выборе, то у него будет шанс следить за мной, если я снова потеряю голову.

Я рассказал ему о бале у Тинсли и о том, как поймал Илэйн в ванной. Рассказал ему, что она хотела меня, несмотря на свой страх. Рассказал, как мне это понравилось, хотя и не хотел признаваться в этом даже самому себе.

— Итак, что случилось дальше? — надавил он, когда я закончил пересказывать события на балу. — Она позвала тебя на свидание? — он рассмеялся от подобной перспективы.

Вот тогда-то мне и стало неловко. Вот тогда-то и следовало заткнуться и свалить оттуда.

— Я получил через Альто доступ к ее календарю. К ее личному календарю.

— Какого хера? — Он повернулся на диване и уставился на меня. — У тебя есть доступ к ее личному календарю? За это с тебя шкуру спустят, как твоя семья, так и ее. Если они обнаружат, что у тебя есть к нему доступ…

На этом я оборвал его.

— Это ее чертов календарь. Ничего большего.

— Ага, и вторжение в самое сердце мира семьи Константин. Они придут за тобой со всей гребаной силой.

Он указал на вещи, которые я уже знал. Это была лишняя речь, но он все равно продолжал рассказывать мне, как взбесится мой отец, и как будут нападать члены семьи Константин из-за чего-то столь конкретного в намерениях.

А мне всего лишь хотелось выследить ее и уничтожить. Они бы узнали это. И отреагировали на это. Это было громкое заявление, и я знал это. Я знал, чем рискую.

Это было далеко не так серьезно, как то, что я пробрался на частную вечеринку семьи Константин, но это, казалось, не имело для Хантера никакого значения. В его голосе было больше беспокойства… он был слишком проницателен для своего же блага.

— Ты уже выследил ее, — сказал он, и в этом не было никакого сомнения.

— Да, я уже выследил ее. И намеревался уничтожить ее.

Он покачал головой.

— Нет, не собирался. Говори себе это сколько угодно, но ты намеревался сделать с ней гораздо больше, чем просто уничтожить ее.

— На самом деле я сделал с ней все, — сказал я ему. — Я выследил ее в каком-то дерьмовом баре в Даунтауне и наблюдал за ней со стороны, наслаждаясь каждым маленьким признаком ее неведения. Потом еще лучше. — Я сделал паузу, чтобы впитать в себя выражение его безумия. — Я последовал за ней на какую-то дерьмовую квартиру ее подруги. Это казалось идеальным фоном, чтобы уничтожить ее… медленно.

— И трахнуть ее, — вставил он.

В конце концов, я признал очевидное.

— Да, и трахнуть ее. Я хотел разорвать ее на части и использовать ради острых ощущений.

— И почему же не сделал этого?

Я все еще не был уверен в ответе на этот вопрос, поэтому пожал плечами и продолжил признаваться в своем идиотизме.

— Я не знаю. Может, потому что она этого хотела. А может быть, потому что это было бы слишком просто. Или потому, что хочу приблизиться к сердцу семьи Константин, когда возьму ее и уничтожу ее мир.

— Не делай этого, — проговорил он, и в его голосе было больше страха, чем я когда-либо слышал. — Серьезно, Люк, ради твоей жизни, пожалуйста, не делай этого. Больше не подходи к этой сучке Константин. Оно того не стоит. Она того не стоит.

Огонь во мне говорил об обратном, ярко горя от потребности в ее боли и разрушении.

— Я, блядь, серьезно, — сказал Хантер. — Не подходи больше к этой суке. Иди за Тинсли, если нужно. Или за кем-то из Рузвельтов. Почему не Харриет? Или даже Грейс, или кто там еще, не имеет значения. Только не Илэйн Константин. Пожалуйста, ради Бога, только не Илэйн Константин.

Я усмехнулся, потому что в его словах не было никакого смысла. Его логика не имела никакого гребаного смысла.

— А почему не Илэйн Константин? — спросил я. — Ее мать плакала бы сильнее, потеряв кого-нибудь из остальных, чем эту наркоманку. Устранения любого из них было бы гораздо более драматичным ударом по их наследию, чем сука, от которой они хотят отречься. Она будет легкой закуской.