– Внимание, посторонние на палубе! – заорал Скарт.

– Заглохни, Попай-морячок.

– И тебе не хворать, Полуодноразовая, – поприветствовала её Альма, продолжая заполнять форму. – Знакомьтесь, кто ещё не знаком – это лейтенант Эва Сарваш из «Генезиса».

За спиной Сарваш развернулись крылья. Обычно крылья фей имели нейтральные зелёные или голубоватые тона, но сейчас преобладали тёмно-алые, которые выдавали гнев.

– А, и ты здесь, Мардер. Где Виктор?

– Занят.

– Шкурку шлифует? Или долбит себя в ухо резиновым членом?

– Продолжает осваивать Интернет и на форуме троллить. Пока что получается не очень.

– Тогда спрошу у тебя – кто из этих козлодоев опять указал не тот адрес и прислал мне гору глянцевых журналов с обнажёнкой и каталог вибраторов?

– Это не мы, – тут же ответил Девятка. – Наверное, Надь хотел нас подколоть, но что-то пошло не так.

– На этот раз поверю. Ещё мне почту для вас прислали.

Повинуясь её жесту, стопка вылетела вперёд.

– А журналы отдашь? – с надеждой спросил Скарт.

– Нет, они пойдут на подтирку для жопы.

Сарваш развернулась на каблуках и ушла, громко хлопнув дверью.

– Всё такая же суровая, – сказал дроу.

– Будь у неё ума побольше – попустилась бы, – заявил Девятка, вновь уставившись на шахматную доску. – И запомните, салаги: никогда не называйте Сарваш Полуодноразовой, это можно делать только Альме. Иначе будете порваны в такие мелкие клочья – даже и похоронить толком не получится.

– Ты самое главное забыл, – сказал Скарт. – Никто не называет маму Альму по прозвищу. Даже отбитые вроде Виктора.

Каин поднял голову от доски.

– Это ещё почему?

– Так исторически сложилось. Есть так один прикол, связанный с созвучием…

– Даже не начинай эту тему, Грязный, – сказала Альма, нацелив на него обвиняющий палец.

– Всё, молчу.

Воспользовавшись моментом, Девятка убрал с доски белую ладью Каина.

– Я всё видел, верни на место.

– Ты ладью два хода назад потерял. Уже забыл, что ли?

– Если не можешь выиграть честно, то так и скажи.

Недовольно ворча, орк достал из кармана ладью.

Скарт взмахнул конвертами.

– А теперь главный номер этого вечера! – заорал он. – Почта! Единственная радость, которую никто у вас точно не отнимет.

Он перевернул перетянутую бечёвкой стопку и попытался прочитать имя на верхнем конверте. Казалось, что кривоватые буквы с нестандартным наклоном в левую сторону, были выведены детской рукой.

– Илона… Литтау? Как та певица, что ли? Наверное, адресом ошиблись. Признавайтесь, кто из вас, засранцев, всё это время тайно был Илоной Литтау? И как можно было позволить себе такое кощунство?

– Вдруг Девятка, – предположил Сицеро. – Он же никому своё имя так и не сказал.

– А ты в штатке глянь, если Виктор её заполнить не забыл.

– У нас есть штатка? Никогда бы не подумал.

– Вы бы захлопнулись, весельчаки, – пробурчал орк.

– Всё, завязываем, девочка сегодня не в духе.

– Илона Литтау – это я, – сказала Люпо, свесившись с верхней койки.

– А раньше чего не сказала?

– Никто не спрашивал, а навязываться я не люблю. Давай сюда, а то помнёшь от переизбытка чувств.

Она достала из футляра очки в изящной оправе и разложила письма на одеяле.

– У Грязного руки под член заточены, потому и мацает всё по привычке, – заржал Девятка. – Эта, как её… А! Мышечная память. Один раз научился и теперь наяривает при каждом удобном случае, до слёз и усрачки.

– Не называй тёрку для члена руками.

Скарт хлопнул его конвертом по ирокезу.

– Держи, недотрога. Это точно тебе – каракули невозможно разобрать. Семья не забывает, да?

– Клан есть клан, – ответил Девятка, бережно взяв презент. – Чё уж там.

– Для меня есть что-нибудь? – спросил Бео.

– Извиняй, брат, сегодня голяк.

Пикси скрипнул зубами и отвернулся к стене.

Виктор осторожно выглянул из кабинета и спросил:

– Полуодноразовая свалила?

– Ага, – ответила Альма. – В следующий раз сам будешь разбираться со своими бывшим подружками, мне это уже надоело.

– Не была она моей подружкой.

– Как же, рассказывай.

Виктор начал мерить шагами казарму, время от времени издавая громкие щёлкающие звуки.