Пятница — ярмарочный день. Все местные жители и выходили на городскую площадь и торговали продуктами и безделушками.

Люд сновал туда-сюда. Это был маленький мир в мире.

Купив Эвану набор для резьбы по дереву, а новорожденному деревянную погремушку, внутри которой были металлические шарики, герцог засобирался в путь. Родные должны обрадоваться, хоть он не предупреждал заранее.

Внимание мужчины привлекло представление на импровизированной сцене. Там толстяк, управляя деревянным мечом вел "войско" из псов. Насмешка над властью. Но вмешиваться не имело смысла. Не сейчас.

Но вот взмах "меча" и актер бьет плашмя по голове псу. Тот взвыл и зарычал. Это стерпеть Йоллер уже не мог.

Ловко спрыгнув с Ворона он остановил занесенную для повторного удара руку. Животное посмотрело на герцога с благодарностью.

Вперед выбежала старая цыганка. Вероятно, она и заправляла этим балаганом.

– Как посмел ты, прерывать выступление?!

– Не будет на моей земле бесчинств. Не будет и беспочвенной жестокости! Ни к чему животину обижать!

Старуха не стала дослушивать — прошептала что-то в сжатый кулак и, раскрыв ладонь, подула.Пепельное облако рассеялось сначала, а потом словно по волшебству собралось снова и устремилось к Йогану.

– Любишь псину?
– она захохотала и зло продолжила, — Твой род обречен ходить в шерсти как только кровь окрасит руки, пока невинная рука не смоет её.

Герцог отмахнулся.

– Пошла вон, старая.

Перехватив за ошейник пса, он повел его к Ворону, бранясь на цыганку.

Но пора возвращаться домой.

Ловко запрыгнув на коня и перехватив покрепче здоровой рукой поводья, Йоган пустил коня по площади на выезд, а пес засеменил следом за ним…

2 Годы спустя.

Стоя на помосте, я не знала куда деть глаза. Было стыдно стоять перед соседями босоногой и простоволосой. Но должно было быть стыдно отцу. Это он должен отводить взор, а не мы.

Только вчера тело нашей матери закопали в мёрзлую землю, а сегодня он продает нас, чтобы было на что купить выпивку завтра.

С суровой реальностью мне пришлось познакомиться очень рано. Родитель алкоголик — горе в семье. Мать в вечных слезах — тоже не в радость.

– Подходи, честной народ! Смотри какие девицы, в хозяйстве любая пригодится!
– выкрикивал папочка.

– За что он с нами так?
– утирая слёзы,и прижавшись ко мне, вопрошала семилетняя Вилма.

Я посмотрела на нее строго. Нечего слезы лить. Не сегодня. Для этого будет еще много времени потом.

Пятеро по лавкам не под силу родичу, поэтому он принял не противоречащее совести решение — избавиться от трех дочерей.

– Не придется приданное вам искать, еще и заработаю, — приговаривал отец, ведя на поводу нас словно скот утром ранним.

Отбросив в сторону мысли, я крепче сжала хрупкое плечико сестрёнки.

– Не плачь, всё образуется. Мы попадем туда, где нам больше не придется голодать.

На руках заворочалась Алва. Она еще маленькая, понимает лишь то, что сейчас холодно и кушать хочется. Но эти пытки могли продолжаться долго. Одна надежда, что купят нас быстро и один человек. Я просто не вынесу расставания с сестрами.

Поплотнее прикрыв своей накидкой малышек, я прижала их теснее к себе. Вместе мы сила.

Мимо проходили люди, в том числе и соседи. Кто-то косо посматривал в нашу сторону, а кто-то сочувственно.

– Бедняжки, — приговаривала разносчица с постоялого двора.

Многим было жаль, но никто и не сдвинулся с места, чтобы прекратить этот балаган. А что, торговля, в том числе и людьми законом не поощряется, но и не возбраняется.

Гнев начинал закипать во мне.

Как же так?

Почему мама так рано покинула нас? Непрошенные слезы навернулись на глазах. Я их быстро смахнула. Нечего девочкам их видеть. Это сломает их.

С каждой минутой становилось все холоднее. Алва тихонько захныкала.

– Угомони ее, — рыкнул отец.

Я принялась покачивать и напевать "нашу" мелодию. Ту, что мама пела.

– Почём отдаешь?
– донеслось до моего уха.

Я подняла голову. Высокий и худощавый мужчина в меховой накидке с капюшоном смотрел прямо мне в глаза. Кровь застыла в жилах от этого взгляда.

– Всего шесть золотых.

– За всех?

– За каждую, — папочка не хотел упустить выгоду.

Богатый господин мог заплатить такие деньги. Мог... Но хотел ли?

– Мне все не к чему. Беру старшую.