— Я больше не могу, стой, — опираюсь на перила обеими руками, опуская между ними голову.

— Нет времени стоять! — Брайан снова пытается схватить меня за запястье, но я сопротивляюсь, наконец, поднимая своё лицо.

— Объясни, что происходит? Я видела новости!

— Потом, — рявкает на меня, пристально всматриваясь вниз в просвет между лестницами.

— Никаких потом! У мамы больное сердце. Если она подумает, что я мертва, она умрёт вслед за мной! Точнее, вслед за той, кто был в том чёрном мешке.

— Она знает, что ты жива. Успокойся, — мой бывший стягивает с лица медицинскую маску и делает глубокий вдох, снова отводя от меня свой взор, а я невольно засматриваюсь на его губы, к которым когда-то могла прикасаться. Которые, порой, целовали меня так, что я забывала своё имя.

— Ты предупредил её? — сглатываю плотный сухой ком, распирающий моё горло от внезапного бега с препятствиями.

— Да, я звонил ей накануне. Не знал только, что она в больнице.

— И что ты ей…

Не дав договорить, Брайан рывком дёргает меня на себя, отрывая от лестницы, и закрывает мой рот своей ладонью, непоколебимым взглядом приказывая молчать. Только теперь я хорошо слышу отдалённые голоса, которые с каждой секундой становятся всё громче и громче. Эти люди неумолимо приближаются к нам. Подниматься выше смысла нет, поскольку там только люк для выхода на крышу, через который мы физически не успеем скрыться.

Поэтому мы, склеенные, как сиамские близнецы, начинаем синхронно отступать в затемнённый угол лестничной клетки. Брайан делает шаг назад, я — шаг вперёд, ухватившись за его крепкие предплечья. Здесь нет окон, и в потёмках его глаза сверкают, словно у кота, попавшего ночью под свет автомобильных фар. В таком ритме несуразного танго мы добираемся до цели, сверля друг друга взглядами. Ощущаю под руками его напряжённые мышцы, впиваясь в них пальцами ещё сильнее. Боюсь, что он растворится в воздухе, а я очнусь от такого реального сна, снова оказавшись в мире, в котором рядом со мной нет его… За восемь лет Брайан сильно возмужал, стал ещё выше ростом, ещё брутальнее, ещё красивее.

Не могу не думать о том, что мои губы сейчас прижимаются к его тёплой, слегка шершавой ладони. Чувствую только, как вся температура моего тела начинает скапливаться и приумножаться в нижней части живота. Близость Брайана всегда приводила меня в трепет, а сейчас это ощущается особенно остро. Видимо, сказывается адреналиновая западня, в которой мы с ним оказались. Слегка высовываю кончик языка, чтобы облизнуть губы, но случайно задеваю и кожу его ладони. Безусловно, он это замечает, потому что в ту же секунду убирает её от моего лица, будто обжёгшись. От этого действия мне становится не по себе.

Брайан решительно разворачивает нас обоих, припечатывая меня спиной к стене и закрывая собой от тех, кто уже практически дошёл до нашего укрытия. Не знаю, кто там: наши возможные преследователи или просто случайные люди, но мне совсем не страшно, и я даже знаю, почему.

Его руки сжимают мои плечи. Его глаза прикованы к моим. Мы оба учащённо дышим, будто продолжаем бежать по лестнице. А потом происходит это: Кроу одной рукой сжимает мои щёки и со взглядом одичавшего зверя набрасывается на мой рот. Он дерзко проталкивает в него свой язык и начинает вытворять им какие-то немыслимые вещи. Отвечаю ему. Сначала неуверенно, неторопливо, а потом внутри меня будто кто-то нажимает на спусковой крючок. Поддаюсь своей слабости, обхватывая ладонями его шею. Провожу пальцами по краешку той самой татуировки, на что Брайан слегка прикусывает мне губу, словно предостерегая. В ответ я ещё больше углубляю наш поцелуй, одичало переплетая наши языки.

Наши губы имеют настолько идеальную совместимость, что этот простой физиологический взаимообмен вкусами превращается в мощную химическую реакцию с выделением всевозможных феромонов, заставляющих меня вспомнить то, что было давным-давно заперто на тяжёлый поржавевший замок: чувства к этому мужчине. Кровь разгоняется по венам и артериям, доводя меня до головокружения, до помутнения рассудка. Как же я скучала…

Внезапно всё прекращается, и мои приоткрытые губы обдаёт прохладным воздухом. Я медленно раскрываю свинцовые веки, возвращаясь в реальность. Брайан отстраняется и делает то, что заставляет чувствовать себя оплёванной: вытирает рот тыльной стороной ладони, не отрывая от меня разъярённого взгляда.

— Они ушли. Можешь больше не стараться.

Сказать, что я унижена, это ничего не сказать. Я будто снова очутилась в том дне, когда Брайан смотрел на меня, как на прокажённую, и даже не стал слушать. Когда тот, кому я верила, стал смотреть на меня с презрением и ненавистью. Лучше бы тогда умерла я. Наверняка, ему было бы легче и проще.

Брайан отходит к перилам, осторожно заглядывает вниз и, убедившись, что опасность миновала, делает пару шагов ко мне. Я по-прежнему стою молча, не изменив положения. Разве что убрала руки в карманы медицинского костюма, чтобы скрыть их мелкую дрожь. Должно быть, забавно мы смотримся. Он в образе медбрата, а я — медсестры. Только вот чувства, к огромному сожалению, у меня к нему не сестринские.

— Кассандра, не буду юлить, — начинает он серьёзным тоном, сложив руки на поясе. — Тебя заказали опасные люди, которым перешёл дорогу твой отец.

— Отец вышел? — наверняка, на моём лице написан ужас. Я надеялась, что он никогда не покинет стены тюрьмы.

— Вышел. И уже успел нажить врага в лице моего босса.

— И кто должен меня убрать?

— Я.

Кассандра