— И всё-таки по меркам моего народа я тот ещё маньяк-убийца, — проговорил Арн, смотря в никуда. Он как будто и не слышал её слов.

— Почему?

Арн удивлённо посмотрел на неё. Так удивленно будто до этого не осознавал, что говорил вслух. С ним точно что-то было не так. Его эмоции читались на лице раз в десять яснее обычного.

— Я ем мясо, — сказал Арн и отвёл взгляд, будто посчитал разговор оконченным.

Искра опешила. Эльфы не едят мяса? Ну, вполне возможно. Арн мясо определённо ел. Ну так с волками жить — по-волчьи выть. Сколько лет он прожил среди людей! Но считать Арна за это маньяков-убийцей… Погодите-ка… Ответ Арна не начинался со слова «потому что». А, значит, это был не ответ. А просто констатация факта. Правдивого, конечно же.

— Это ведь была эльфийская правда, да? — Искра села, смотря на Арна в упор. — Вовсе не поэтому ты себя так клеймишь.

Глаза Арна были такими же янтарно-жёлтыми, как и всегда. И почти такими же спокойными. Но обычных лукавых искорок, которые загорались во взгляде эльфа, когда он разговаривал с ней, не было. Арн был предельно серьёзен. Он решался.

— Когда я был ребёнком, было предсказано, что я убью человека, — его голос не дрогнул. Арн никогда не колебался после того, как примет решение, — потому я и не живу с другими эльфами.

— Но ведь предсказания говорят лишь о возможности того или иного события! — Искра удивилась тому, что эльфы могли не знать таких простых вещей.

— Эльфийские предсказания работают несколько иначе, — Арн покачал головой. — Они — рок.

— Кажется, Жинга что-то говорила об этом, — припомнила Искра, — о предсказании, изменившем твою судьбу.

— Да, Жинга — не редкость проницательная женщина, — согласился Арн.

Искру вдруг как обухом ударило. До неё только что дошло то, как новая информация про предсказание вплетается в то, что она уже знала про Арна прежде.

— Арн… — почти прошептала она, — эльфы изгнали тебя за то, что тебе было суждено убить человека в будущем?

— Да, — кивнул Арн.

— Как вообще так можно, — Искра почувствовала поднимающуюся изнутри ярость, — изгнать человека… то есть эльфа… в общем, своего сородича за то, чего он ещё не совершал? За то, что только произойдёт?

— У Лесного Народа есть присказка для историй. «То, о чём мы говорим, возможно, будет раньше или было потом». С некоторыми вещами так происходит — время не имеет значения. Для других эльфов я и девяносто лет назад был убийцей.

— Ты был ребёнком! — возмутилась Искра.

Арн пожал плечами, видимо, имея в виду, что это тоже неважно.

— Но… — Искра вдруг осеклась, потому что Арн резко повернулся к ней.

— Никто из людей, — медленно и веско проговорил Арн, — не в состоянии понять, что такое для эльфа — отнять жизнь. Я знаю, о чём говорю. Люди слишком иначе воспринимают мир, чтобы понять это. Моим сородичам было невыносимо каждый день видеть меня и вспоминать о том, что однажды я убью человека вот этими самыми руками, — Арн поднял руки ладонями вверх и посмотрел на них, будто хотел убедиться, что они достаточно чистые. — Я понимаю, почему им хотелось, чтобы я убрался.

— Но твои родители… — прошептала Искра.

— Моя мать и предложила мне перебраться к Лесному Народу, — ответил Арн, опустив голову, — потому что она понимала, что своим я всё равно никогда не буду. Как бы остальные эльфы не старались, они всё равно не могут относиться ко мне так же, как друг к другу.

Арн замолчал. Кажется, он и так сказал слишком многое. Искра смотрела на то, как он сидит, свесив голову, и не могла подобрать слов, чтобы ответить. Она всё ещё не понимала этой позиции эльфов. Арн правильно сказал, что человек и не может этого понять. Но всё её существо восставало против такого обращения. Им было некомфортно видеть Арна каждый день и потому они предпочли, чтобы он убрался вон. Забыть о нём. Притвориться, что его и не было. Искре захотелось со Свитком наперевес пойти в Тёмный Лес, найти там эльфов и доказать им, что они не правы.

Но ещё ей не хотелось оставлять Арна. Он сейчас казался таким уставшим, таким беспомощным. Человек, откровенно высказавший то, что у него на сердце, будто бы скидывает доспех. Эльф в подобной ситуации и вовсе выглядит практически голым. И вот эту оголённую душу сейчас нельзя жечь гневным словом. Никак нельзя.

Искра подняла руку и погладила Арна по голове. И вновь под пальцами оказалась шероховатость на затылке.

— Арн, — окликнула его Искра, — когда я попала в тебя стрелой, к вечеру никакой раны уже не было, я видела. А сейчас ты второй день ходишь с какой-то ссадиной. Почему?

— Это мне напоминание, — глухо ответил Арн, не поднимая головы. Спутанные волосы свесились по бокам, закрывая его лицо, — напоминание о том, что я уязвим.

— В прошлый раз ты ведь тоже поранился.

— Я поддавался в тот раз. А сейчас… — Арн как-то странно мотнул головой, — Вран победил меня по-настоящему. В настоящем бою. Я никогда не должен забывать об этом.

— Как ему вообще это удалось? — У Искры до сих пор не укладывалось в голове, как Врану удалось побороть и Арна, и Наяну.