Андрей вспылил:

— У тебя только одно: в школу, в школу… Ты что, советоваться предлагаешь?

— Еще бы! Например, с Татьяной Чаплыгиной. Или, еще лучше, соберем наш девятый «А».

— Но если так относишься к ребятам, ко всем товарищам…

— А почему ты считаешь, что плохо отношусь? Почему, Арник? Ты сказал: все. Но это же не прописное. Все — это ты, я… Значит, это дружеское… Значит, есть вещи, которые решаются собранием. Но бывает и так — побыл со всеми и без слов, без собрания, внутри себя, на совесть… Ну, я не знаю, как объяснить. Ничего сейчас не знаю. Надо, чтобы вокруг были ребята. Понимаешь — общий шум…

Помолчала.

— Ты как считаешь, легко мне было признаться, что обманула тебя? Сам попробуй поступить наперекор своему характеру!

— Странная девочка!

— Да, странная. Такая, как есть. Может, тебе больше нравится Чаплыгина? Ну, что ж — пожалуйста.

Они поднимались по школьной лестнице рядышком, позабыв об озорной формуле: «Янка плюс Арник».

— Ой, смотрите, неразлучные! — объявила всему классу подружка Севрюгиной.

Янка слышала, как Таня Чаплыгина — новенькая, приехавшая из глубинного совхоза — одернула языкатую девчонку:

— Ко всем пристаешь. Цепляешься. У тебя и глаза такие, знаешь, с крючочками!

А подружка в ответ — излюбленное словцо Севрюгиной:

— Подумаешь!

И теперь это словцо не казалось Янке удобным и спасительным.

На первом уроке был русский, писали контрольную: «О чистой совести». На втором — история: говорили о долге и чести.

На третьем — математика. Учитель предложил задачу со многими неизвестными, составленную в духе экзаменационных требований. Просматривая тетрадь Максимчука, он заметил остатки вырванной страницы. Наверно, той, где была мальчишеская формула, глянул поверх тетради на Андрея и ничего не сказал. Лишь потом, демонстрируя на доске ход сложного решения, внезапно задумался, уставясь на солнечные зайчики; невпопад поставил знак плюса, смутился, торопливо стер плюс и вместо него водрузил по-весеннему задорный вопросительный знак.

На переменке Янка подошла к Максимчуку:

— Забыла сказать, вчера видела эту женщину…

— Забыла!

— Ты стал кричать на меня…

Максимчук перебил:

— Вчера? Когда вчера?

— Когда ты подошел ко мне у кинотеатра. Вчера днем…

— Днем! Но после дня обычно бывает вечер. Что было потом?

— Не знаю. Я видела, как эта женщина вошла в дом. Который против «Гастронома». Очевидно, она живет…

— Живет!.. — протянул Арник.

— Надо пойти к ней. Я должна вернуть кольцо.

— А если…

— Пойду и все. Если хочешь, пойдем вместе.

Они смотрели в окно на школьный двор, по-весеннему солнечный, и не видели школьного двора, не видели, что делается вокруг, не замечали ребят, пробегавших мимо, не замечали прищуренных взглядов. В конце концов классный руководитель вынужден был подозвать Янку:

— Севрюгина, ты вечно со всеми шушукаешься в коридорах!

— Я не шушукаюсь со всеми. Я вечно шушукаюсь только с Максимчуком.

И направилась в класс.

Задержалась у двери, разглядывая, как будто впервые вошла в школу, размытую солнечным бликом табличку «9 А класс», и почему-то подумала: скоро покинет школу навсегда. Подруги, юность, дни безмятежные и трудные — все развеется. Вот как этот лучик солнышка на знакомой табличке.

О чем дальше думалось, Янка не запомнила — мысли у нее словно рябь от налетевшего ветра.

Вдруг повернулась и догнала классного руководителя:

— Прошу извинить… Честное слово! Я не хотела сказать обидное. У меня кошмарное состояние. Совершенно потрясающе кружится голова. Озноб со вчерашнего дня. Не могу остаться на последние уроки…

— Ну что ж, если врач сочтет необходимым…

А через минуту к учителю подошел Андрей:

— Очень прошу. Кошмарно разболелась голова…

— Озноб со вчерашнего дня?

— Нет, жар. И горло болит. Справа и слева. Ангина.

— Одним словом, совершенно потрясающе кружится голова!

— Да. Весь день. С самого утра.

— У доктора был?

— Нет. Я домашними средствами.

— Ага, домашними. Хорошо!

— Шалфей варю. И это… Мяту.

— Мяту?

— Мяту с йодом.

— Очень хорошо. Уроки пролетят незаметно, и пойдешь себе домой варить мяту.

— У нас сегодня шесть уроков, — напомнил Андрей.

— Значит, после шестого. Но прежде посоветуемся с тобой насчет шалфея и мяты. Это очень важно!

Янка по дороге в раздевалку успела шепнуть Андрею Максимчуку:

— Жду под старым каштаном.

После четвертого урока к Андрею подскочила подружка Янки.

— Максимчук, тебя вызывают в учительскую!

— То есть, как в учительскую? Расшифруй?