Решения «германского» собора были практически полностью одобрены и поддержаны ассамблеей франкских аристократов, состоявшейся 3 марта 743 г. в Суассоне. Такое согласие между клириками и представителями светской власти вполне соответствовало теософии Августина и, в частности, его учению о Граде Божьем.

Восстановленное единство церковной и светской власти стало той основой, которую использовал в полной мере Пипин III Короткий, добиваясь королевской короны и требуя освящения своей власти от римского папы. Пипин III пожелал, чтобы акт миропомазания относился не только к нему самому (посвящение и коронация состоялись в 751 г.), но и к его сыновьям; таким образом, он законодательно обеспечил правомерность наследования власти представителями новой восходящей династии Пипинидов (Каролингов). В 754 г. папа Стефан II собственноручно миропомазал на царствие Карломана и Карла, в будущем великого франкского императора и верного защитника церкви. Пипин III, исполняя государственную функцию служения церкви, совершил два похода против лангобардского короля-арианина Айстульфа, результатом которых было создание священного владения пап, получившего в истории название «Пипинов дар». В плане реализации августиновского принципа единства в период правления Пипина III также было закреплено регулярное проведение церковных соборов, введение в монастырях бенедиктинского устава, проведение службы по римскому образцу (первый помощник Пипина в этом деле — мецский епископ Хродеганг). Кроме того, чувство солидарности внутри все расширяющегося христианского мира должна была поддерживать знаменитая церковная «десятина» — новый, впоследствии закрепившийся на века налог в пользу церкви.

В народной среде все более углублялась вера в чудеса, исходящие от мощей и могил святых, что в церковной практике нашло отражение в умножении такого рода святынь в меровингский период, а затем и во времена правления Каролингов; к лику святых также стали причислять авторитетных деятелей церкви и государства. Чудесные деяния святых часто были основой примитивных проповедей малообразованных сельских священников, цель которых, естественно, состояла в укреплении христианских верований всех прихожан. Все более популярной становится практика захоронения христиан возле храма, поближе к Богу, к Его святыням, что как бы сближало мир мертвых и мир живых. Увеличилось и число людей, предпочитающих путь личного спасения. Для данного периода самым показательным примером был уход от мирской жизни брата Пипина III — Карломана.

Наследников франкского королевского двора воспитывали не только как будущих администраторов, правителей могущественной державы, но и как главных защитников церкви, сторонников христианской миссионерской деятельности. Определяя свою роль в обществе Карл Великий в письме к папе Льву III, датированном 796-м годом, писал: «Нам предназначено с помощью Господа охранять святую Христову церковь повсюду от соседей язычников и укреплять ее изнутри через постижение католической веры…» (Charlemagne, 385).

Военно-миссионерские идеалы самого Карла в первую очередь основывались на искаженной интерпретации христианской доктрины войны Августина Блаженного. Как уже было сказано выше, среди богословов первую систематическую христианскую доктрину войны создал именно он. И здесь прежде всего следует отметить, что существование войны, как и государства, Августин признавал только в рамках преходящего земного града, по которому временно странствуют жители Града Божьего: ведь говорить о государстве и войне в Небесном Граде — просто бессмысленно.

Христианское учение называет причиной пребывания человека в граде земном его первичную, а затем и приобретенную греховность. Война является одним из проявлений естественной греховности человека, его обычного состояния во время совершения жизненного пути. Но, несмотря на всю свою неправедность и греховность, человек постоянно находится в поиске истинного мира. Понимание же истинного мира доступно только христианину, поэтому лишь христианин может вести «справедливую» войну, которая в конечном итоге находит свое оправдание в восстановлении гармонии мироздания. Война используется божественным правосудием для наказания неправедных и испытания праведников. Праведник может вести справедливую войну, чтобы исправить ошибки грешных и, таким образом, помочь своим врагам. Побежденные праведником могут пользоваться плодами справедливого мира. Таким образом, Августин воспринимал справедливую войну как свидетельство любви. Давая определение справедливой войне, он писал: «Обычно справедливыми называются те войны, которые ведутся для того, чтобы отомстить за оскорбление, возместить ущерб, понесенный одним народом от другого» (Августин, 171). Конечную цель справедливой войны Августин видел в восстановлении мира и обеспечении безопасности христиан.

Важной чертой доктрины войны Августина является и то, что он рассматривал войну в историческом и политическом контексте. Все войны античного языческого Рима Августин считал несправедливыми. К несправедливым войнам он также причислял войны против народа, который не причинил никакого ущерба другому народу, а также войны, которые предпринимаются с целью подчинения народов во имя удовлетворения собственной жажды власти. Войны же, происходившие в период христианского Рима, Августин называл справедливыми, поскольку в них Рим выступал защитником интересов христиан.

Кроме того, Августин отмечал, что естественный порядок вещей, стремящийся к установлению мира среди людей, требует, чтобы решение и право начинать войну принадлежали только государю. Солдаты же должны беспрекословно выполнять приказы своих командиров с целью скорейшего достижения мира и общего самосохранения. Рассматривая это положение с другой точки зрения, Августин писал о том, что даже если решение государя оказалось несправедливым, то он сам будет отвечать перед лицом Бога, солдат же объявлялся им невиновным в совершенных государем злодеяниях. Развивая данную мысль в письме к папе Бонифацию (417 г.) (Вязигин, 22), Августин отмечал, что убийство, совершаемое солдатом на войне, происходит на законных основаниях, т. к., убивая, солдат действует не под влиянием естественных страстей, а является исполнителем воли Всевышнего, которая реализуется через повеления государя. Прощение же каждому воздается по заслугам. В отношении противников Христа Августину присуща тенденция их демонизации.

В рамках своей доктрины войны Августин разработал также концепцию сближения мирского и Христова воина: «Итак, другие, вознося молитвы, сражаются с невидимым противником. Вы же, те, за кого они молятся, сражаетесь с оружием в руках против видимых варваров» (Августин, 145). Таким образом, Августин утверждал, что война и ратный труд священны, а молитва является военным действием. Воины Христа сопоставлялись с воинами мирскими и по ряду общих характеристик: бесстрашию, упорству и постоянству в борьбе. Не случайно Святой Августин предпочитал передавать понятие мученичества при помощи термина «герой». Однако существование двух градов все же препятствовало полному отождествлению этих категорий.