— Можете поворачиваться. Возможно, я вас не убью, — все недоверчиво обернулись.

— Я хочу извиниться, — первым выступил Ксавье. — Я не знал, что ты ещё не успела переодеться, — впервые её взгляд опустился на его гардероб: парень явно оказался более шустрым, раз успел и сбегать в свою комнату, и переодеться, и прийти к ней.

Оказалось, он оделся почти как она — чёрные спортивные штаны и футболка, даже тоже с надписью. Только она оказалась белой и гласила, что время на его стороне. Неужели он так намекал, что не позволит сбыться рисунку с моментом её смерти? Нет, это было бы слишком глупо.

— От мучительной смерти тебя извинения не спасут, — отметила Уэнсдей и взобралась с ногами к себе на кровать. — Как тебе идея о пытке крысами? Тут их много. Хотя могу предложить четвертование.

— Я бы предпочёл поцелуй, — отметил парень. — Страшная же пытка, не считаешь?

— Это в первую очередь пытка для меня. Но могу ещё предложить грушу страданий. Знаешь, что это?

— А в живых его оставить не хочешь? — спросил настороженно Аякс — он знал её меньше всех в этой комнате и, наверное, слишком серьёзно относился к её угрозам. Хотя если бы Уэнсдей начала ему угрожать, то уже могла бы исполнить обещание. Или, ради Энид, всё же пощадила бы. — Он вот, со всей душой к тебе…

— Ладно, договорились, задушу ночью подушкой, — и Ксавье громко прыснул, покачав головой.

Аякс же отрицательно замахал руками.

— Душить его тоже не надо!

— Могу и тебя заодно задушить.

— Я тут вообще не при делах! — возмутился парень.

— Тогда заткнись.

Но помимо Аякса и остальные замолчали. Хорошо. Может, им ещё наскучит её общество и они все уйдут? А она спокойно сможет в одиночестве подумать над тем, что делать дальше. Но, похоже, Ксавье хотел и дальше нарушать её личные границы:

— Предлагаю заняться делом, — ну, хотя бы мысль здравая. — Мы сегодня выяснили с Уэнсдей много интересного.

— Да, ты писал, что вы в морге тусовались, — поморщилась Энид.

— У Бьянки кроме рук вырезали глаза. А у Юджина мозг, — пояснила Уэнсдей и невольно приблизилась поближе к друзьям.

— Какого чёрта?! — Энид, округлив глаза, прижалась к Аяксу.

— Я теперь думаю, что это точно сектанты. Либо кто-то подобный, — рассудил Ксавье и без спроса сел на стул Уэнсдей.

Она бросила на него недовольный взгляд, но возражать не стала. Пускай уж сидит. Друг всё-таки.

— А что насчёт твоего отца? — поинтересовался горгона.

— Может, он как-то замешан в этом, но после вырезанных мозгов… я в этом очень сомневаюсь.

— Я думала, ты его ненавидишь, — отметила Энид.

— Какие бы я к нему чувства ни испытывал, и каким бы он плохим человеком ни был, он великий экстрасенс и не чудовище. Я бы поверил, что он для каких-то своих целей убил Бьянку, но доставать мозг Юджина… нет, он бы до такого не опустился. Разве только он сбрендил от видений и попыток дойти до правды, но… сомневаюсь.

— Значит, ты склоняешься к сектантам? — спросила Уэнсдей и качнула головой — ей тоже это казалось самым вероятным. Для каких-то ритуалов могло пригодиться что угодно… и если тот рисунок имеет отношение к реальности — сектантам понадобится её скальп.

Вдруг ей показалось, словно Ксавье прочитал её мысли. С его губ сорвались слова о той проклятой картине. Ещё и красочно, в подробностях. Будто он нарочно хотел напугать Энид, что сидела и дрожала, запустив дёрганые пальцы в волосы и скривив губы в неестественной ломаной линии. Но, наверное, у этого парня и в мыслях бы не промелькнуло пугать кого-то.

Или это Уэнсдей в нём ошибалась. Он всё ещё мог оказаться даже убийцей. Не просто же так её чутьё подозревало его в том семестре?

— Я не уверен, что это хорошая идея… — начал задумчиво Аякс, и под его шапкой зашевелились змеи. — Но ты сказал, что больше не подозреваешь отца, почти. Может, его спросить об этой картине? Если он сочтёт дело серьёзным, он может даже защитить Уэнсдей.

— Меня не надо защищать.

— Цыц, — фыркнул Аякс. — Я хочу услышать мнение Ксавье.

Но парень только нахмурился и склонился к коленям. Всё ещё влажные локоны упали пред его лицом, и Уэнсдей больше не могла разглядеть его мимику.

— С рассказом отцу стоит повременить.

— Тогда я предлагаю Уэнсдей сменить пижаму! Мы найдём тебе новую классную готическую пижамку, соседка! — громко заявила Энид и даже не стушевалась под грозным взглядом.

Хотя в её предложении было рациональное зерно…

Но вдруг в комнату резво постучали. Уэнсдей нахмурилась: и кого ещё принесло к ним во время комендантского часа? Или все вдруг взяли её в пример и решили нарушать правила?

Не дожидаясь ответа, некто вошёл. Оказалось, это была худая девчонка лет четырнадцати, которая носила на себе настоящий ужас — ярко-жёлтое, как лживое солнце, платье до колен. Только на ступнях нормальные чёрные ботинки и в руке — строгий чёрный портфель. Но русые недлинные волосы возвышались в двух пушистых хвостах.