— Сегодня, когда ты пришел за мной, — продолжала она, — ты опоздал на двадцать минут. Я не знала, чем занять эти двадцать минут. Я не могла ждать, мне так хотелось увидеть тебя. И вот раздался звонок, я побежала отворять, и ты вошел. Но это был не ты. Это был человек, которого я никогда не встречала прежде. Не твой рот, не твой голос. Я потеряла тебя. Что происходит, милый? Что?

Он медленно покачал головой и коснулся ее руки. Она выпрямилась, повернулась и прильнула к нему.

— Обними меня, — попросила она. — Просто обними и не двигайся. Все хорошо, когда ты так обнимаешь меня.

В эту минуту зазвонил телефон. Спенсер вздрогнул, тело Джин словно одеревенело. Она отстранилась от него.

— Разве ты не подойдешь к телефону?

— Да, пожалуй, лучше ответить, — нерешительно сказал он.

Он вошел в комнату и взял трубку. Звонила Луиза.

— Что ты делаешь, Спенс? — спросила она. — Не можешь ли ты прийти ко мне?

— Прости, пожалуйста, но я не могу, — ответил он.

Джин тоже вошла в гостиную и, пройдя мимо его любимого кресла, села на диван. Она закурила.

— Лэрри не пришел домой, — сказала Луиза. — Ты случайно не видел его?

— Нет. Значит, он не пришел домой?

— Не пришел. Его нет. Он уехал вчера вечером раньше тебя, помнишь?

— И ни разу не позвонил тебе?

— Нет. Я бы хотела, чтобы ты пришел.

— Я не могу, Луиза, — сказал Спенсер.

— О! — Короткое молчание, а затем: — Ты не один.

— Да.

— Что ж, — сказала Луиза, — я не буду тебя беспокоить, если ты не один. Извини, что позвонила.

— Ничего, — ответил Спенсер.

После небольшой паузы она спросила:

— Как Джин?

— Прекрасно, — ответил Спенсер.

— Очень рада.

В трубке щелкнуло, и раздались гудки отбоя.

Спенсер положил трубку. Секунду он постоял молча, с закрытыми глазами, стараясь отогнать от себя образ Луизы, сидящей в одиночестве в номере отеля. На ней, наверно, белое платье, а лицо у нее совсем бледное — ни румян, ни губной помады, и светлые волосы падают на лоб, закрывая глаза. Испуганная и одинокая, она хочет видеть его, как всегда в такие минуты.

— Ты любишь Луизу? — спросила Джин.

Она наклонилась, чтобы положить сигарету. Она не смотрела на Спенсера.

— Нет, что ты, — ответил он.

Он подошел к ней и сел рядом на диван. Он обнял ее, прижал к себе и, разговаривая, все время ощущал тепло ее мягкого тела, прикосновение ее руки к его колену и знал, что это сама действительность; все остальное казалось неясным и далеким, затерянным в сумерках мыслей.

— Мы знаем друг друга давно, Луиза, Лэрри и я, тебе это хорошо известно, — сказал он. — Я был лучшим другом Лэрри, когда они поженились, лет десять назад, и до сих пор они остаются моими единственными близкими друзьями.

— Зачем она звонила сейчас? — спросила Джин.

— Лэрри не вернулся домой. Она беспокоится.

— Они счастливы?

— Они очень любят друг друга.

— Но разве это все? Этого недостаточно для счастья,

— Достаточно, если любовь настоящая.

— Милый, а у нас она настоящая? — спросила она.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я не знаю, — ответила она. — Раньше я была уверена. А теперь нет. — Она убрала руку. — Пожалуйста, не обижайся на меня. Я говорю то, что чувствую, а кроме тебя, мне некому сказать об этом.

— Говори все, что хочешь, — сказал он. — Говори все и не волнуйся.

— Спасибо, милый. Может, ты выключишь свет?

Теперь комнату озаряло лишь мягкое сияние луны, проникавшее сквозь открытую балконную дверь. Джин взяла сигарету, и Спенсер зажег спичку.

— Спасибо, милый.

Она нервничала, голос ее дрожал. Он снова сел рядом, совсем близко к ней.

— Ты помнишь ту ночь, две недели назад? Мы были здесь у тебя. Шел дождь, а у нас не было зонтика, и мы не могли найти такси после кино.

— Помню.

— Мое платье совсем промокло, я сняла его и надела твою пижаму. И ты поцеловал меня.

Она замолчала, он ждал. Он знал, о чем она спросит.

— Почему ты не лег со мной в ту ночь?

— На это довольно трудно ответить, — сказал он.

— Ты знаешь, что я хотела этого.

Он дотронулся до ее руки.

— Нет, пожалуйста, не трогай меня, милый. Это, наверно, ужасно, но я все равно скажу. Я делала все, что могла, все, что было в моих силах. Я так желала тебя. Но не смогла заставить тебя лечь со мной. Ты вел себя очень мило, был очень заботлив, даже предупредителен. Ты обращался со мной, как с маленькой девочкой, потерявшей голову. А я хотела, чтобы ты видел во мне женщину... женщину, которая принадлежит тебе, милый. Ты, наверно, считаешь меня ужасной?