Положение вещей осложняется отсутствием целостной системы хронологии Восточной Европы. Это обстоятельство заставляет исследователей опираться в основном на абсолютные даты ступеней европейской хронологии, разработанной Эггерсом и уточненной К. Годловским (рис. 5) (Eggers Н.J., 1955; Godlowski К., 1970).

В настоящее время усилия разных исследователей, как советских, так и зарубежных, искавших свои пути разработки хронологии черняховской культуры, привели к существованию нескольких направлений в этой области. Наиболее ощутимые результаты были достигнуты при анализе материалов погребальных памятников. Изучение сочетаний различных хронологически показательных вещей в закрытых комплексах позволило отказаться от определения времени функционирования могильников по всему диапазону бытования датирующих вещей и добиться максимального «сужения» дат захоронений. Этот метод «узких датировок», достоинства которого были всесторонне продемонстрированы М.Б. Щукиным, дал возможность наметить хронологический диапазон черняховских памятников в отдельных регионах, а также, хотя и схематично, предположительную картину постепенного распространения культуры (Щукин М.Б., 1979).

Территория, на которой происходил процесс кристаллизации черняховской культуры, определяется пока недостаточно четко. Вероятно, она охватывает Подолию, Днестровско-Прутское междуречье, может быть, включает также Волынь и Верхнее Поднестровье. Некоторые захоронения могильников этого региона относятся к ранним стадиям позднеримского периода C1 — началу С2, конец II–III в. При этом с наибольшей вероятностью исследователи относят их к ступени С1b (230–260 гг.) (Szczukin M., 1981; Гороховский Е.Л., 1987).

Время возникновения могильника Данчены (Днестровско-Прутское междуречье) определяет группа захоронений с интересным вещевым комплексом. Погребение 122 содержало набор керамики, которая представлена ранними формами, имеющими вельбарско-пшеворское происхождение. Кроме того, в комплексе находилась железная прямоугольная пряжка. Подобные изделия на территории Средней Европы появляются еще в раннеримское время, в вельбарской культуре существуют до начала позднеримского периода (Рафалович И.А., 1986, с. 53, табл. XXVI, 11–14; Щукин М.Б., Щербакова Т.А., 1986, с. 202–209). Погребение 326 также содержало фрагменты керамики вельбарско-пшеворского происхождения и, кроме того, бронзовую пряжку с рамкой в виде буквы Б (Рафалович И.А., 1986, с. 93, рис. 3). В Средней Европе эта категория пряжек, в отличие от предыдущей, распространена очень широко и бытовала на протяжении длительного времени — от финальной стадии раннеримского и почти до конца позднеримского периодов. В могильнике Брест-Тришин, эталонном памятнике вельбарской культуры для Восточной Европы, подобная пряжка встречена в комплексе начала III в. н. э. (Бажан И.А., Гей О.А., 1987, с. 16). Еще один достаточно своеобразный предмет, диагностирующий ступень С1a (180–220 гг.), был найден в погребении 254. Это наконечник пояса J-IV–I по классификации К. Раддатца (Рафалович И.А., 1986, с. 82, табл. XLII, 2; Щукин М.Б., Щербакова Т.А., 1986, с. 186). В погребении 203 (табл. LXXIV) были обнаружены фрагмент бронзовой ручки, украшенной головками птиц, и не орнаментированное атташе с петлей. Эти находки М.Б. Щукин интерпретирует как детали бронзового сосуда типа Стара Загора, датирующегося концом II — началом III в. (Рафалович И.А., 1986, с. 72; Щукин М.Б., Щербакова Т.А., 1986, с. 194, 195, 209). Комплекс погребения содержит также многогранную бронзовую втулку с диском на конце, которая могла служить наконечнком рога для питья. Наконечники ритонов с многогранной втулкой характерны для III в. н. э. (Рафалович И.А., 1986, с. 203, табл. XXXVII, 3, 4; Щукин М.Б., Щербакова Т.А., 1986, с. 195, 209). В Данченах к ступени С1b– С2 относится значительная серия захоронений. К числу наиболее выразительных принадлежит комплекс трупосожжений 371. В его состав входят две парные серебряные фибулы типа Монструозо, которые являются диагностирующими для данного периода, а также богатый набор керамики, украшений и предметов быта (табл. LXXV) (Рафалович И.А., 1986, с. 109–111). Близким по времени, вероятно, было и захоронение 10 с сочетанием прогнутых подвязных фибул вариантов 1 и 2, а также костяного гребня с трапециевидной спинкой (табл. LXXIV, 5-19) (Рафалович И.А., 1986, с. 29; Щукин М.Б., Щербакова Т.А., 1986, с. 206).

Ранние материалы представлены также в могильнике Ханска-Лутэрия II. Здесь в погребениях 12 и 14 обнаружены обломки бронзовых сосудов с орнаментом в виде «ов», которые могут относиться еще к ступени C1a (Никулицэ И.Т., Рикман Э.А., 1973, с. 116, 117, 123). В Подолии в могильнике Ружичанка открыто несколько комплексов с уникальными импортными вещами. К ним относятся фрагментированный стеклянный кубок, орнаментированный стеклянными нитями того же цвета, что и сам сосуд, бронзовая чернильница типа Интерциза, бусы из египетского фаянса (Винокур И.С., 1979, с. 114, 118–120, рис. 7, 16). Исследователи единодушно включают эти материалы в самую раннюю фазу эволюции черняховской культуры, датируя их ступенями С1Ь– С2 (конец II — первая треть III в). (Szczukin M., 1981; Гороховский Е.Л., 1987, с. 62, 63). Выразительное сочетание хронологических индикаторов зафиксировано в погребении 1 Ружичанки. Здесь вместе с двумя гончарными мисками (воронковидной и цилиндро-конической формы) найдены бронзовая двучастная пряжка типа Омега и редкая бронзовая подвязная фибула с кнопкой на головке (Винокур И.С., 1979, с. 113. Ряс. 114). Комплекс датируется второй третью III — началом IV в. (Гороховский Е.Л., 1987, с. 64, рис. 1, 5; 2, 5). В комплексах могильника Ружичанка широко представлены прогнутые подвязные фибулы варианта 1 по классификации А.К. Амброза (1966, с. 61–63). Суммарная их датировка охватывает довольно длительный временной интервал — конец II и большую часть III в. Однако вопрос о времени их появления на нашей территории еще неясен (Амброз А.К., 1966, с. 61, 62). Очевидно лишь, что они встречаются в комплексах с монетами 30-40-х годов III в. н. э. (Амброз А.К., 1966, с. 61; Гороховский Е.Л., 1987, с. 63). В Ружичанском могильнике эти фибулы сочетаются, как правило, с выразительными категориями инвентаря, диагностирующими ступень С2 в европейской системе хронологии, — ведерковидными подвесками, янтарными грушевидными бусами, костяными многочастными гребнями с полукруглой низкой спинкой (Godlowski К., 1970. Pl. II; III; VII; Thomas S. 1960, s. 120), а также с прогнутыми подвязными фибулами варианта 2, которые появляются, вероятно, уже в конце III в. н. э. (Амброз А.К., 1966, с. 61).

Характерны захоронении 30 и 50 Ружичанского могильника. Оба они совершены в простых грунтовых могилах по обряду трупоположения. В первом, кроме фибул, обнаружены янтарные бусина и грушевидная подвеска, а также две гончарные миски: одна — открытого типа с плавным профилем и плоским донцем, другая — цилиндро-коническая на скрытом кольцевом поддоне (Винокур И.С., 1979, с. 121, рис. 17, 12–16). Погребение 50 содержало, помимо фибулы, богатый набор керамики: две гончарные миски открытого типа, с плавным профилем, на скрытых кольцевых поддонах, гончарные и лепные горшки приземистых пропорций с выпуклым бочком, сосуд тюльпановидной формы (Винокур И.С., 1979, с. 123, рис. 19). Кроме того, в погребении находились бронзовая ведеркообразная подвеска и янтарная бусина. Поднестровье и Волыно-Подольское пограничье — единственные регионы черняховской культуры, где распространены разновидности фибул с очень высоким приемником, диагностирующие ступени С1b– С2 (Godlowski K., 1970. Pl. II; Гороховский Е.Л., 1987, с. 62, 63, рис. 2, 1, 2). В погребении 24 Ружичанского могильника подобная фибула, украшенная набором зерненых проволочных колец, находилась в сочетании с костяным многочастным гребнем, имеющим полукруглую спинку (Винокур И.С., 1979, с. 118, рис. 15).

Для установления нижней хронологической границы в таких регионах, как левобережье Днепра и Надпорожье, пока слишком мало надежных сведений (Щукин М.Б., 1979а, с. 70, 71). Определение времени возникновения черняховской культуры в Среднем Поднепровье также относится к кругу самых сложных и спорных вопросов. Этот регион наиболее густо насыщен памятниками, именно здесь расположены классические, эталонные, могильники — Черняхов и Ромашки. К сожалению, раскопки этих объектов проводились еще в начале века и далеко не на самом высоком методическом уровне. В документации по Ромашкам сохранилось очень мало сведений о вещевых комплексах погребений, многие находки утрачены, некоторые имеют сомнительное происхождение (Брайчевский М.Ю., 1960, с. 102). Погребения, раскопанные В.В. Хвойкой в Черняхове, также документированы довольно скудно, многие комплексы полностью не восстановлены (Петров В.П., 1964б, с. 117). Однако исследования, проводившиеся в могильнике Э.А. Сымоновичем, дополняют эти материалы. Достаточно достоверным источником для датировки могут служить материалы Масловского могильника, раскопанного только частично, так как значительная его часть разрушена. Наиболее полно раскопанным черняховским памятником в Среднем Поднепровье в настоящее время остается Журавка. Особенно ценно, что здесь исследованы и поселение, и соответствующий ему могильник. К сожалению, все, за исключением одного, трупосожжения на этом памятнике подверглись позднейшим разрушениям. Кроме того, значительную часть составляют погребения с западной ориентировкой, в большинстве случаев безынвентарные. Определить дату этой группы захоронений не представляется возможным.

Все же некоторые данные для датировки памятников Среднего Поднепровья есть. Комплексы с прогнутыми подвязными фибулами варианта 1, которые диагностируют ступень С1b– С2, в черняховских могильниках Среднего Поднепровья крайне немногочисленны. В материалах раскопок Э.А. Сымоновича к ним относятся несколько погребений Журавки, погребение 25 Черняхова и погребение 41 Ромашек (Сымонович Э.А., 1967в, с. 18, рис. 7, 14, 15; 1979в, с. 162, 163, рис. 6, 3, 4). Последнее содержало выразительный набор керамики: две лепные миски-чаши с биконическим и округлобоким туловом, разнообразные гончарные миски — биконические и открытого типа. Кроме того, две такие же фибулы имеются в материалах черняховского могильника из раскопок B. В. Хвойки (Петров В.П., 1964б. Рис. 11; 12). Сейчас уже невозможно установить, с какими погребениями они были связаны. Так как подавляющее большинство материалов Черняхова, Ромашек, Маслова относится к IV в. н. э., то на этом фоне единичные комплексы с прогнутыми подвязными фибулами варианта 1 не являются убедительным доказательством существования в Среднем Поднепровье раннего горизонта. Отдельные экземпляры подобных фибул вполне могли несколько запаздывать по отношению к основному периоду их бытования и удерживаться до начала IV в. н. э. Эти данные позволили М.Б. Щукину сделать вывод, что «черняховская культура в том виде, как она представлена на могильниках в Черняхове и Маслове, оформилась не ранее, чем в середине — конце III в. н. э.» (Щукин М.Б., 1970а, c. 110, 111).