На некоторых черняховских поселениях открыты каменные изваяния-идолы. Около с. Иванковцы Хмельницкой обл. найдены три изваяния. Одно из них представляло собой четырехгранный столб, на трех сторонах которого грубо высечены человеческие лица. Другое изваяние, также в виде четырехгранного уплощенного столба, было снабжено грубо сделанной головой с бородой и усами, двумя руками, сложенными на груди и держащими меч. Небольшие раскопки в Иванковцах не выявили определенных сооружений, связанных с изваяниями, и не доказали принадлежность идолов к собственно черняховскому слою — помимо находок черняховской керамики, на поселении встречалась посуда второй половины I тысячелетия н. э. и времени Киевской Руси (Брайчевский М.Ю., Довженок В.И., 1967, с. 238–262). Каменное изваяние из с. Ставчаны представляло собой фигуру бородатого мужчины в коническом головном уборе, держащую в руках рог для питья. На тыльной стороне изваяния выбито изображение коня (Винокур И.С., 1967б, с. 136–143). Имеются сведения о многих находках антропоморфных идолов, сделанных из местного песчаника и обнаруженных в Поднестровье. Но места их обнаружения до сих пор не обследованы в должной мере, и нет достаточных оснований для связи их именно с племенами черняховской культуры.

Вопросы о том, с какими конкретными историческими событиями связано возникновение черняховской культуры, чем объясняются ее монолитность и единообразие на гигантской территории, какие племена входили в состав носителей черняховской культуры, какова была ее роль в сложении раннесредневековых славянских культур, пока не имеют достаточно ясного и однозначного ответа. Практически все возможные варианты решения этих вопросов в общей форме были предложены еще на начальном этапе изучения черняховской культуры, однако они и сейчас остаются лишь гипотезами, почти в равной степени подкрепленными научной аргументацией. Сложность и неоднородность этноструктуры населения, оставившего черняховскую культуру, сейчас серьезно не оспариваются никем. Разногласия касаются в основном вопроса о том, каким племенам принадлежала доминирующая роль в процессе сложения черняховской культуры. Не исключается и возможность ее формирования в гетерогенной среде.

До последнего времени ученые различных направлений применяли практически одни и те же методы исследования и схемы доказательств. На начальной ступени проводилось выделение тех или иных этнических элементов в метакомплекс черняховской культуры, затем следовал вы Код о ее этнической принадлежности, что и служило основой для привязки к определенным историческим событиям, известным по письменным источникам. Однако вопросы сложения и этнической принадлежности черняховской культуры много сложнее, чем выяснение происхождения ее отдельных признаков. Поэтому сама правомерность подобного подхода во многих случаях вызывает сомнение. Кроме того, отсутствие строгой периодизации, а также точного определения хронологических границ черняховской культуры, опирающихся на надежные абсолютные даты, исключало возможность зафиксировать время появления, период развития и момент исчезновения того или иного признака. В целом картина складывалась чересчур упрощенная и статичная. Несовершенство методики приводило к тому, что ни одна из гипотез не могла быть исчерпывающе доказана или полностью опровергнута. Дискуссия зашла в тупик, и это вызвало необходимость переосмысления уже известных фактов, поисков новых путей исследования. В последние годы наметилось несколько перспективных направлений, сфокусированных на разных сторонах многогранной проблемы исторической интерпретации черняховской культуры и базирующихся на определенном круге материалов и приемах работы с источниками. По-прежнему основное внимание уделяется вопросам происхождения черняховской культуры, выявлению ее истоков, а также ее позднейшим судьбам и связям с раннесредневековым миром. Но при этом исследования последних лет основаны на гораздо большем количестве материалов, которые беспрерывно пополняются, и это в ряде случаев коренным образом меняет старые устоявшиеся положения. Более строгие критерии и требования, применяемые при сопоставлении культур для выявления генетических связей между ними, предполагают не сравнение отдельных разрозненных признаков культур, а их комплексов в целом. И самое главное, в современных работах выдвигается требование по возможности установить наиболее точные датировки, которые должны выделить достоверно синхронные комплексы или хронологически последовательные, что делает правомерным их сравнение.

Этническая ситуация в Юго-Восточной Европе накануне возникновения черняховской культуры была крайне сложной. Значительную территорию — от Поднепровья до Дуная — занимали сарматы. Археологические объекты, оставленные сарматским населением, весьма многочисленны и разнообразны. К ним принадлежат отдельные впускные погребения в курганах, курганные и грунтовые могильники (Усть-Каменка, Дзинилор, Маяки), своеобразный некрополь Калантаево в Среднем Поднепровье. Эти памятники не представляют собой единой монолитной группы, они принадлежали разным племенам, продвигавшимся несколькими миграционными потоками с востока на запад (Махно Е.В., 1960б; Щукин М.Б., 1976а; 1979б; Дзиговський О.М., 1980). На северочерноморском побережье сохранились небольшие островки позднескифского населения. Вдоль нижнего Днепра тянулась цепочка так называемых малых городищ, здесь же располагались три больших грунтовых некрополя: Николаевка, Золотая Балка, Красный Маяк (б. Бизюков монастырь). Известны позднескифские поселения и могильник в Нижнем Поднестровье — Холмское, Волчья Балка, Молога II (Гудкова А.В., Фокеев М.М., 1982; Фокеев М.М., 1982; Паламарчук С.В., 1982).

В первые века нашей эры происходит активное продвижение пшеворских и вельбарских племен в районы Верхнего Поднестровья и Волыни. На этой территории в период, непосредственно предшествовавший образованию черняховской культуры, складывается очень пестрая и во многом далеко еще не ясная картина. Прежде всего следует подчеркнуть, что весьма далек от исчерпывающего разрешения вопрос об этнической принадлежности пшеворской культуры. Большинство исследователей в последних работах подчеркивает многокомпонентность, неоднородность этой культуры, связанную, по-видимому, со сложностью ее происхождения и этнического состава. К. Годловский выдвинул тезис о различных германских племенах, создавших эту культуру (Godlowski К., 1985). В.В. Седов выделяет в ареале пшеворской культуры два региона — восточный и западный, в которых преобладали славянские или германские племена (Седов В.В., 1979, с. 60–70). И.П. Русанова выделяет различные компоненты — славянский, кельтский и германский, расположенные чересполосно на территории пшеворской культуры (Русанова И.П., 1988). В Верхнем Поднестровье и западном Побужье, т. е. на территории, где пшеворские памятники непосредственно соприкасались с черняховскими и предшествовали последним по времени, распространены пшеворские захоронения с оружием, которые можно связывать с германскими воинскими отрядами. Но здесь же, по данным Д.Н. Козака, известно множество поселений, среди населения которых, судя по особенностям керамического материала и деталям домостроительства, существенное место могли занимать славяне (Козак Д.Н., 1984а). Вельбарские племена, скорее всего в своей основе германские, постепенно продвигались вдоль Вислы на Волынь и на своем пути, по-видимому, впитали в себя часть пшеворского населения и поэтому также не были однородны в этническом отношении. Ситуация осложнялась присутствием на территории Верхнего Поднестровья еще одной культурной группы — липицкой, памятники которой располагались в значительной мере чересполосно с пшеворскими. Липицкая культура представляет собой, по мнению большинства исследователей, «северное ответвление большого дако-гетского… массива» (Этнокультурная карта…, 1985, с. 40). По современным данным, основная масса липицких поселений и могильников прекращает существование уже в начале II в. н. э. Вероятно, к этому времени немногочисленное дакийское население было в значительной мере ассимилировано или вытеснено пшеворскими племенами. Однако липицкие элементы сохраняются в культуре этого региона и позднее. Об этом свидетельствуют, в частности, материалы поселения Ремезовцы, верхняя дата которого — конец II — начало III в. н. э.

Наиболее сложен вопрос о населении лесостепной полосы в междуречье Днестра и Днепра в предчерняховское время. До сих пор не вполне ясно, когда прекращает свое существование классическая зарубинецкая культура, однако вполне очевидно, что это происходит не позднее середины I в. н. э. (Щукин М.Б., 1979б, с. 68; Каспарова К.В., 1976б). Таким образом, между классической зарубинецкой и черняховской культурами существует значительный хронологический разрыв (не менее 100 лет), что и ставит вопрос о правомерности их прямого сопоставления. Этот разрыв в некоторой степени заполняется так называемыми позднезарубинецкими (или постзарубинецкими) памятниками. Пока неясно, являются ли они завершающим этапом собственно зарубинецкой культуры, образуют самостоятельную культуру или составляют хронологический горизонт относительно близких между собой памятников. Изучены позднезарубинецкие памятники еще крайне слабо, в основном по материалам поселений. Большинство исследователей проводит линию генетической связи между позднезарубинецкими памятниками и культурой киевского типа (Этнокультурная карта…, 1985, с. 58, 59), при этом вопрос о роли позднезарубинецкой группы в формировании черняховской культуры ставился в литературе лишь в самой общей форме (Баран В.Д., 1980, с. 158).

Черняховскую культуру невозможно рассматривать как результат простой эволюции ни одной из предшествующих культур, хотя ее комплекс и включает скифо-сарматские, пшеворо-зарубинецкие, вельбарские и фракийские элементы. Выделение этих элементов, определение их значимости, удельного веса, районов концентрации дает возможность в самых общих чертах наметить картину расселения различных этнокультурных групп, входивших в состав черняховского населения. Ясно, что объективная картина может получиться лишь в том случае, если группы общих элементов выделены верно. Любая ошибка в этом вопросе неизбежно приводит к серьезным искажениям исторической действительности. Каждый из выделенных признаков должен обладать обязательно двумя качествами; определенностью происхождения и достаточно высокой степенью информативности. В большинстве работ по черняховской культуре в той или иной степени затрагивается вопрос о ее соотношении с памятниками предшествующего времени, так как обойти эту тему невозможно. Однако чаще всего дело ограничивается лишь проведением довольно поверхностных параллелей без глубокого и всестороннего анализа. В литературе рассеяно множество слабо обоснованных суждений по этому поводу, которые принимаются на веру, постепенно вырастая в традицию, и служат основанием для различных, весьма ответственных выводов. Специальные исследования по этому вопросу крайне немногочисленны и, как правило, невелики по объему (Сымонович Э.А., 1970а; Федоров Г.Б., 1957; Кравченко Н.М., 1970; Рикман Э.А., 1970б; Кухаренко Ю.В., 1954; Седов В.В., 1978). Целенаправленное и развернутое исследование было предпринято лишь в отношении одного круга проблем, связанных с выявлением роли скифо-сарматского населения в сложении черняховской культуры (Гей О.А., 1985).

К настоящему времени сложилось достаточно устойчивое представление о группе скифо-сарматских признаков в черняховской культуре. К ним обычно относят: 1) подкурганные захоронения; 2) обряд трупоположения; 3) северная ориентировка погребенных; 4) положения костяка — скорченное на боку, с перекрещенными ногами, руками, уложенными на бедра или живот; 5) захоронения в подбоях, катакомбах, ямах с заплечиками; 6) обычай ставить вокруг погребенного множество сосудов; 7) куски туш мелкого и крупного скота в могилах; 8) куски мела и уголь в захоронениях с трупоположениями; 9) деформация черепов; 10) отдельные формы лепной и гончарной посуды; 11) каменное домостроительство; 12) некоторые разновидности инвентаря — костяные пирамидальные подвески, чечевицеобразные бусы (табл. LXXXIV) (Кухаренко Ю.В., 1954; Рикман Э.А., 1975в, с. 319, 320; Седов В.В., 1972, с. 121, 122; 1978; 1979, с. 81–84; Федоров Г.Б., 1957, с. 234–243; Diaconu G., 1966, s. 444–446).