Я спрыгиваю и направляюсь к дому, но мне приходится вернуться, чтобы закрыть дверь грузовика, мой разум едва поспевает за телом.

Бадди выглядывает из-под крыльца, его темные глаза оценивают.

— Привет, приятель. — Я резво поднимаюсь на крыльцо и стучу в дверь.

Ответа нет, поэтому я стучу снова.

— Лукас, это я.

Ничего.

Я подхожу к перилам и смотрю по сторонам, думая, что, возможно, пропустила его в спешке, пытаясь добраться до двери. Легкий звук привлекает мое внимание, и я оборачиваюсь, понимая, что он доносится изнутри.

Шепот беспокойства щекочет мои вены, когда я двигаюсь, чтобы снова постучать в дверь.

— Лукас? Ты там, внутри?

Ничего.

Я прижимаю ухо к дереву и напрягаю слух. Кто-то разговаривает. Мужчина.

Может быть, он разговаривает по телефону?

Я снова стучу и слышу приглушенный голос, но на этот раз мне кажется, что он обращается ко мне.

Он говорит мне войти?

Что-то здесь не так.

Беспокойство превращается в полномасштабную панику и ощущение чего-то неправильного.

Тянусь к ручке и молюсь, чтобы она оказалась незапертой, все время говоря себе, что если это не так, то я разобью чертово окно, если понадобится. К счастью, дверь со щелчком открывается, и я осторожно вхожу внутрь.

Кухня и гостиная завалены пустыми пивными банками и наполовину пустой бутылкой «Джека Дэниелса». Мой желудок сжимается. Лукас так не пьет.

— Лукас?

По-прежнему ничего.

В спальне слышится шарканье. Снова мои мысли возвращаются к Сэм, и руки сжимаются в кулаки, готовые защищаться от того, кто мешает Лукасу ответить мне. Я напрягаюсь, прислушиваясь, и на цыпочках крадусь через гостиную с сердцем, бьющимся в горле.

Тихо добираюсь до закрытой двери его спальни. Из-за нее доносятся какие-то звуки. Звуки борьбы.

Я инстинктивно открываю дверь и готовлюсь ударить любого, кто подойдет ко мне, но замираю при виде этого.

— Боже мой, — шепчу я, весь воздух из моих легких уходит, сменяясь мучительным спазмом в груди.

Это Лукас, обнаженный в своем великолепии и красоте.

И которого руками и ногами обвивает лежащая на нем черноволосая женщина.

От запаха спиртного и приторно-сладких духов у меня скручивает все внутри, и я обхватываю живот руками, когда меня пронзает невыносимая боль. Мои глаза горят, и как бы мне ни хотелось выбежать из комнаты, я не могу оторвать взгляд от картины передо мной.

Его гладкое тело движется в мучительном ритме, вес опирается на локти, бицепсы напряжены, а кулак в ее волосах. На мгновение мне кажется, что я стою вне своего собственного тела, наблюдая при свете дня за тем, что мы делали вместе прошлой ночью. В этой комнате. Этой кровати. Где я признаюсь в своей любви.

И он не признается в ответ.

Словно в замедленной съемке, его глаза перемещаются с женщины под ним на меня. Расплавленная серая ярость, которую я хорошо знаю, сверлит меня.

— Гейдж, — икаю я.

Медленная улыбка изгибает его губы, и он с силой входит в женщину под ним.

— Я люблю публику.

Женщина, кажется, не слышит его или ей все равно, она только обхватывает лодыжками его задницу.

Он врезается в нее, его глаза все еще прикованы ко мне.

Женщина вскрикивает и впивается в его плечи ярко-красными ногтями.

— Еще, — стонет она.

Он моргает и смотрит на нее сверху вниз; улыбка исчезает с его губ.

— Ты знаешь правила, детка. — Он опускается ниже и погружает свой язык в ее рот, влажный звук их соединения гремит у меня в ушах.

Она отрывает свои губы от его губ, у нее перехватывает дыхание от поцелуя.

— Давай, не будь Застенчивой (Shy (Шай) — с англ. переводится как «застенчивый»), — он растягивает мое имя, продолжая медленно скользить в ее тело.

Одинокая слеза скатывается по моей щеке, и мое сердце разрывается на части.

Наши взгляды пересекаются, и в его глазах на долю секунды вспыхивает беспокойство, прежде чем женщина под ним кричит:

— Трахни меня, Лукас…

Гейдж моргает и так сильно толкает бедра вперед, что девушка упала бы с кровати, если бы не его хватка на ее волосах.

— Произнеси мое имя еще раз.

— Лукас, — стонет она.

Он — животное. Почему я вообще думала, что могу ему доверять? Или любить его.

Я думала, что добилась прогресса в отношениях с Гейджем, но это ни что иное, как дым и зеркала, коварное поведение лжеца. Он заставляет меня поверить, что мы проходим через все это, находим какие-то точки соприкосновения и наши цели совпадают.

Мы оба хотим только любить и защищать Лукаса.

Но любви недостаточно, чтобы вынести такую боль.