– Чудесно! А как же дети?

– Что?

– С кем мы оставим наших детей?

– Да служанка приготовит им ужин и поможет с домашними заданиями.

– Хорошо, - согласился Дж.Б..

Субботним вечером после танцев в Американском клубе Дж.Б. и его жена вдруг обнаружили, что им предстоит вместе тихий спокойный вечер, а случалось это у них редко. То, что планировалось на квартире генерального менеджера, ясное дело, состояться уже не могло.

– Это ужасное убийство в клубе расстроило всё общество. Люди только об этом и говорят.
– Бампи наблюдала, как парочка неподалёку устроилась выпить коктейль перед ужином.
– Ходят слухи, что Пита убил этот японец-охранник из Советского посольства.

– Тогда кто же тот самоубийца, который отрезал себе голову?

– Ну, так получиться не могло, конечно, - сам?! Это мог сделать кто-нибудь посторонний. Все надеются, что так оно и было.

– Боюсь, всё сложнее, - не согласился Дж.Б..
– Капитан Кавамура - мне он показался порядочным человеком - считает, что оба убийства совершены лицом, хорошо знающим порядки клуба: в какое время наверх поднимают пищу, когда коридор пустует, как подобраться к орудиям убийства - посторонний всего этого знать не может.

– Значит, замешан один из служащих?

– Или кто-то из членов клуба, - пробормотал Дж.Б., наливая себе ещё выпить.

* * *

Ты выглядишь таким усталым, - запричитала жена Тима Кавамуры, когда тот тяжело опустился к низкому столику в центре комнаты, служившей им гостиной, столовой и спальней. Дети, их было двое, жили в отдельных комнатках, чтобы ничто им не мешало при подготовке к школьным экзаменам и вступительным в колледж. Сейчас оттуда доносилось громыхание рок-музыки. Тим и его жена были вынуждены общаться, и это их только сближало.

– Признаюсь, трудное это дело - думать и говорить сразу на двух языках, долго уж слишком всё тянулось...

– А какой он, этот Американский клуб?
– поинтересовалась жена.

– Да большой такой, много важных персон, все, похоже, стремятся помочь. Мистер Калхэйн, президент клуба, обещал пригласить нас на ужин, когда утрясётся это дело с убийством.

– А ты уверен, что справишься?

– Ну, всё возможное сделаю, - уклонился Кавамура, - нужны доказательства, а мы пока второе тело не нашли.

– Может, тебе лечь отдохнуть?

– Не мешало бы. Завтра к 7:30 нужно быть на месте, а у меня ещё дел по горло.

– Я постелю футоны?

– Хорошо, - пробормотал изнурённый Кавамура.

* * *

В западном пригороде Токио разговор между шеф-поваром Американского клуба и его женой был необычайно краток.

– Где обещанные колбаски?
– иронично спросила Ясуко у мужа.

– Колбаски?.. Да меня арестовали сегодня, вопросы задавали, потом потащили в полицейский участок, допрашивали, потом вдруг освободили, привезли в клуб, снова вопросы задавали, велели штат набрать для завтрашнего воскресного завтрака, а ты спрашиваешь - где колбаски...

– Да, где они?

– Завтра принесу... если, конечно, в самом деле не отрублю кому-нибудь голову, - добавил шеф-повар клуба.

* * *

В квартире, снятой клубом для директора культурных программ - это в десяти минутах ходьбы вниз по склону мимо Советского посольства - Батч Перси и его жена приступили наконец к самому главному. Они оба старались не говорить об этом уже больше года.

– Ты мог бы всем рассказать, Пит, - упрекнула его жена.

– Да перестань ты, чёрт возьми, называть меня этим дурацким именем, рассердился Батч.
– Ненавижу, уже тысячный раз прошу. А рассказывать всем смысла нет, особенно сейчас.

– А как же с твоей работой?
– поинтересовалась миссис Перси.
– Можешь ты, можем мы... ещё сколько-то пожить здесь?

– Конечно можем. Они во мне нуждаются как никогда раньше. Ведь лучше меня клуб никто не знает, даже президент.

– Скажи, а ты не сожалеешь, что там произошло... всё это... ? Ничуть, - ответил директор увеселительных программ и подлил себе ещё пива "Супер Драй".

ГЛАВА - 23

На столике рядом с кроватью Горди Спаркса мягко зазвонил телефон. Это происходило не меньше двух раз в неделю и неизбежно сопровождалось легкомысленным замечанием с другого конца линии; оттуда спрашивали, сколько времени в Токио и поднялся ли уже Спаркс ("Я всегда встаю в три часа ночи", вот и всё, что ему удавалось ответить. Этот ловкий ответ никогда не воспринимался теми, кто звонил ему из главной конторы в Монтане, где сияло утреннее солнце).

По обоюдному согласию в семье Спарксов было заведено, что миссис Спаркс игнорирует ночные звонки, а Горди - прыгает с кровати и, спотыкаясь, мчится со своим аппаратом на кухню, к ручке и блокноту, всегда лежавшим у раковины: мало ли что придётся записать. Однажды Горди в тумане сна согласился на партию говядины в семь тысяч тонн, при холодном свете дня заметил ошибку и спохватился; к счастью, ему удалось договориться и переделать на фунты.

– Нам необходимо срочно встретиться, - прозвучало в трубке, - сейчас же.