Царица переносила Акме в коридоры Иркаллы, и они бродили там вместе. Девушка проводила рукой по холодным стенам, и камень серебрился голубоватыми всполохами, расходясь волной до потолка. Иркалла словно приветствовала её. Акме видела подземные гроты, окутанные голубоватым сиянием. В них — деревья, развесистые кустарники, цветы, животные, пасущиеся на полянах. Косули, лисы, горные козлы, птицы, бабочки и мотыльки. В пещере мягко журчал водопад.

— Это Иркалла? — удивилась Акме.

— В Иркалле тоже есть жизнь.

Девушка училась вызывать свой огонь, управлять им и останавливать его неудержимый поток. Сложно было вызвать Силу, когда вокруг не было демонов или других опасностей. Но Акме пыталась сделать это из спокойного состояния. А Провидица помогала ей — погружала подопечную в священную полудрёму, благодаря которой Акме могла бы сосредоточиться на своей внутренней Силе. Постепенно эта концентрация помогала высвободить голубой огонь.

Но когда она научилась его высвобождать, появилась другая трудность — ей никак не удавалось им управлять; он сам управлял нею. Тогда на помощь приходил Лорен. Он обнимал сестру, клал ей на голову ладонь, и Акме успокаивалась. Белый свет брата проливался тёплой водой, тёк по волосам, даря ей наивысшую благодать.

После таких занятий она с трудом добиралась до спальни и падала на кровать как подкошенная, засыпая на несколько часов. После пробуждения была готова съесть целую лошадь — так сильно ей хотелось кушать.

Акме не пугалась этих уроков, а скорее нуждалась в них. Они помогали ей не вспоминать Гаральда, его улыбку и восхитительные поцелуи. Через свой огонь пыталась похоронить мысли об этом мужчине, освободиться от боли и сосредоточиться на предстоящем путешествии. Постепенно ей это удавалось.

А в Кеосе нынче, ровно через месяц и две недели после прибытия в Нелей предков Рианора, был великий праздник. От въездных ворот растянулось небывалое красочное шествие, невиданное вот уже много десятков лет. В открытых колясках, задрапированных разноцветным бархатом, позолоченных повозках и на горделивых статных жеребцах в алых с золотом попонах восседали владыки Архея. Величественные и роскошно одетые, они улыбались встречающим их жителям Кеоса, которые высыпали на улицы вдоль главной дороги и приветствовали их одобрительными криками, цветами и восхищёнными улыбками. Следом за высокопоставленными лицами и послами ехали их приближённые, множество слуг и даже придворные музыканты, поэты, художники и ваятели, без которых гости никак не могли обойтись в Кеосе. В свитах государей было множество красивых девушек и юношей. Облачённые в пышные одежды, они театрально изображали различные мифы древности и искусно играли свои роли.

Всё это яркое великолепие ослепляло: разноцветные шелка, золотая и серебряная парча, изумительные украшения сверкали в лучах жаркого летнего солнца. Шествие замыкали шуты да скоморохи, лихо отплясывающие под развесёлые трели музыкантов и певцов. На забаву Нелейскому двору привезли дрессированных животных: косолапых медведей, наряженных в парчовые одежды и атлас. Хитрые акидийцы любили зрелищность и помимо прочего привезли в дар государю Трену двух огромных и белых как снег кошек с аккуратными угольно-чёрными полосками по всему телу и длинному хвосту; лапы их были огромны, а оружием служили невероятно длинные и острые когти да клыки. Перепуганные снежные барсы сидели в клетках и низко рычали, пугая окружающих.

А впереди всех на своём великолепном жеребце, облачённом в золотую попону и золотую сбрую с крупными рубинами, ехал Его Высочество принц Арнил Вальдеборг, и его встречали, как триумфатора. Неотразимая улыбка королевской особы сияла ярче золотых украшений любого из гостей. Молодой мужчина приветствовал народ, горделиво выпрямившись и высоко подняв правую руку. Стража, вооружённая до зубов, — высоченная, закованная в сверкающие латы, окружала всю процессию и плотнее всего — своего принца, но это не мешало молодым девушкам подбегать и вручать ему букеты первых в этом году цветов. Букетами удостаивались и послы, и государи.

Принцессу Альварию осыпали нежными лепестками белых роз, отчего она густо краснела и улыбалась. Одна из юных крестьянских девушек — светлоокая, темнобровая, златовласая, словно заря, резво подскочила к Арнилу, протягивая венок из белоснежных асфоделей. Движения девушки были так молниеносны и целенаправленны, что стража подбежала к ней и перегородила путь к Арнилу, ощетинившись мечами и пиками. Процессия остановилась. Гости с тревогой выглядывали из-за плеч друг друга, но успокоились, когда услышали громкий и открытый бархатистый смех молодого мужчины.

Принц приказал страже расступиться, подъехал к девушке, наклонился, без усилий поднял её и посадил перед собой на коня. Она, очаровательно зардевшись, возложила ему на голову венок из священных цветов, будто царственный венец, прошептала: «Да здравствует Его Высочество принц Арнил!» и по обычаю расцеловала его в обе щёки. Арнил под одобрительный рев толпы прижался к её пухлым благоухающим устам ответным долгим поцелуем, разжал её маленький беленький кулачок, высыпал в её ладошку горсть золотых монет, отдал её, опьянённую поцелуем и всё ещё не понимающую, что произошло, стражам, а те вернули её в толпу. Молодой принц был встречен одобрением, и процессия продолжила своей великий и радостный ход.