— Готова.

— Отлично. Смотри, — карта поворачивается чуть под другим углом и на ней начинают появляться отметки, сопровождающие слова Юриса. — В семь утра кочевники будут уже в городе, предположительно, вот тут, — Он прочерчивает кривую через окраины города, охватывающую почти четверть его ширины. — Как бы всё не пошло дальше, выезжать, с танком или без него они будут тут, через ближайшую границу, уходя на север. Затяжные бои в черте города вести они не могут и не будут, потому уже в половину девятого утра их часть подойдет к завершению. Ма Тонг, — палец Юриса зависает напротив северо-западной части города, карта приближается и детектив указывает на область, центром которой становится бар «Акапулько», — начнет действовать около восьми утра. Единственный фактор, который мы не можем спланировать, это ты и твоя цель. Мы будем ждать, пока ты присоединишься к нам в участке, со штурмовой группой, но не позже чем до полудня. Если не успеешь вернуться к этому времени, то направляйся сразу к Четверке. Вот самые простые и быстрые маршруты. Снаряжение для тебя я оставлю в ави, пилот будет предупрежден.

На карте появляются отметки, мелькает иконка сохранения и отправки и через пару мгновений комм Лары, лежащий на столе, булькает уведомлением. Детектив отсоединяет кабель от терминала, аккуратно убирая его в паз за ухом, и встает.

— Удачи желать не буду, — он усмехается, и Лара повторяет его усмешку. — Такси тебе уже вызвал, Допиндер за рулем, ты его знаешь.

Наемница кивает, закидывает кофр за спину, на плечо вешает небольшую сумочку, внутри которой – россыпь уже не работающих, но презентабельно выглядящих визиток разных организаций, в том числе дубль-карточка «золотой» страховки от «соловцев». Убирает в сумку коммуникатор. Обувает переливающиеся дорогим полихромным покрытием с алым отблеском туфли.

— Мисс Уик, — голос детектива догоняет её уже выходящей из квартиры. Она оборачивается и ловит брошенный ей злаковый батончик. — До завтра.

— До завтра.

«Иногда наличие планов на завтра звучит лучше любого обещания.»

С этими мыслями Лара выходит из квартиры.

27. Путеводная звезда (Черновик)

Забрать машину. Пролететь через город, наплевав на большую часть правил и следя лишь за тем, чтобы никто не убился об неё... Единственное, что чуть притормозило её стремительное движение в сторону стоянки клана, это магазин. Она, словно дикий порыв ветра, залетела внутрь, отмахнувшись от охранника как от назойливой мошки и, вцепившись в рукав пиджака первого попавшегося продавца, потребовала собрать ей корзину фруктов и сладостей, примерно на тыщу баксов.

Так, из «пошла вон, оборванка» она стала «мисс, прошу, посмотрите вот на это...»

Её, в общем-то, было плевать. И на оборванку, и на мисс. Расплатившись за пятнадцатифунтовую1 корзину, она самолично отнесла её к машине, зафиксировала тросами на заднем сиденьи и рванула на край города. А потом еще дальше.

На стоянку клана она приехала с практически пустым баком, бешено колотящимся от счастья и скорости сердцем и четким пониманием — она без поддержки Маркуса отсюда уехать просто не может. Но, спешка спешкой, а формальности следовало соблюдать, потому сбросив скорость на подъезде к внешнему кольцу, она погудела, привлекая внимание, убедилась, что патрульные её заметили и только после этого приблизилась. Обнявшись с соклановцами, девушка поехала к внутреннему кольцу, зная, что о её возвращении уже доложили Маркусу. А раз доложили главе клана, то и его дочери и племянница тоже уже всё знают, а значит...

— РАТА-А-А-АНА! — маленькая волна из детей выкатилась из большого шатра, заменявшего им школу и бурным потоком рванула к её машине. Заглушив мотор, девушка выскочила им навстречу, распахивая объятия и через миг оказалась погребена под кучей-малой из всех младших, от едва научившихся хорошо бегать трехлеток до еще не получивших разрешение присоединится к взрослым делам одиннадцатилеток.

Она любила детей. Дети любили её. Это было непоколебимой истиной, которую никто бы не сумел оспорить. И она была уверена, что её любили не за вкусняшки, которые она старалась покупать в каждом городе, куда заезжал клан, а за то, что помнила, у кого выпал первый зуб, а кто поймал здоровенного зеленого жука «во-о-от с такими рогами». Кто хочет стать водителем, а кто – штурманом. Кто хочет научиться рисовать и потому копит на свой графический монитор, а кто мечтает о наборе титановых ключей.

— Маркус! — она махнула рукой в сторону высокого, смуглого и черноволосого мужчины, стоящего поодаль. Он улыбнулся ей, как обычно, не разжимая губ, и поднял открытую ладонь. — Так, детвора, если вы меня сейчас не отпустите, то Маркус будет долго-долго рассказывать вам про уважение личного пространства? Оно вам надо? Не на-а-адо, вам про это еще много-много лет слушать, когда будете взрослыми, так что давайте, выпуска-а-а-а-да-что-же-это-такое-Маркус-спаса-а-ай!

Волна детей навалилась с новой силой, щекоча, обнимая, дергая за розовые пряди, мусоля когда-то белую, а теперь всю в отпечатках пыльных ладоней самых разных размеров, футболку Юриса и радостно визжа.

Когда сильная, мозолистая ладонь сжала её протянутую вверх руку за запястье, аккуратно вытягивая вверх из этого детского муравейника и ставя на ноги, а детишки каким-то чудесным образом откатились на пару шагов назад, позволяя ей вдохнуть полной грудью, Раттана с огромной благодарностью посмотрела на возвышающегося над ней, словно скала, главу клана.

— Ya’at’eeh, — звучит традиционное приветствие. Всякий в клане знает, что семья Маркуса одна из немногих выживших после Коллапса семей навахо и с уважением относится к их традициям, многое перенимая за годы совместной жизни.

— Ya’at’eeh, — откликается Раттана. Она смотрит на высокого, очень высокого Маркуса, задрав голову. И думает о том, что хочет попросить. Маркус ждет. И когда она, наконец, говорит, что приехала поговорить с ним, кивает и молча указывает на круглый шатер рыжего цвета. Они идут вместе, и девушка то и дело останавливается, чтобы обняться с соклановцами. На глаза попадается новая машина, которой раньше не было в клане, и Раттана сразу вспоминает, что это машина той пары, что встретилась ей на стоянке под городом.