29. О методах и метаболизме (Черновик)

Проснулся я куда раньше, чем должен был. Ощущение напряжения от предстоящего дня не покидало даже во сне, а от мысли, что придется просто сидеть и ждать, корежило не хуже, чем от плохо зажившей раны. Находиться дома было невыносимо, по этой причине я уже в десять минут седьмого переступал порог «родного» участка, хотя совершенно не знал, куда себя деть и тут.

Впрочем, муки выбора завершились быстро: зайдя в кабинет, я увидел корпящего над документами Джеки Перейро, а он, обернувшись на меня, просиял, словно вошла голая Стейси Палмер, на которую он давно и безуспешно облизывается.

— Слушай, заведи себе бабу, мне не по себе от твоего взгляда, — не сдержавшись ворчу я, вешая свой плащ на крючок.

— Да ты же лучше любой бабы, дружище! Какая еще баба сможет пойти со мной на допрос? — Джеки потрясает зажатыми в руке бумагами, а потом протягивает их мне. Сам факт того, что дело распечатано на бумаге, говорит о многом. Как минимум о том, что у подозреваемого есть недешевый адвокат и желание собирать все факты заведенного на него уголовного дела. С интересом я забираю у него документы, но любопытство быстро угасает. Все эти разборки с владельцами серых клиник, где можно «за подешевле» поставить себе импланты с перебитыми серийниками от известных производителей... Всё это кажется мне таким мелким по сравнению с тем, что сейчас происходит в «тени» города, что мое разочарование, кажется, отображается на лице.

— Черт, Юр. Ну, пойдем. Он вообще ни в какую не хочет. И адвокат у него этот, Филиппо Трози. Вы с ним уже вроде пересекались.

—Да, что-то такое было... Ладно, черт с тобой, пойдем. Поприсутствую.

— Ае, спасибо, дружище! Ты только вот сделай рожу, ну вот как ты в кабинет заходил. Такую, как будто ты уже с самого утра кому-то в глотку типовой Уголовный кодекс запихал.

— Так тебе пугало нужно, или помощь? — я тру переносицу, недовольно косясь на коллегу, тот пожимает плечами.

— А что, есть какая-то принципиальная разница?

A.M. 6:49

— ... Не вижу причин дальше задерживать моего клиента, — Трози с превосходством смотрит на уставшего Джеки и на молчащего всё это время меня.

— Я согласен с адвокатом, коллега, — продолжая опираться плечом на дверной косяк, говорю я первые, после необходимого представления в момент входа в допросную, слова за последние сорок минут. Адвокат, подозреваемый и Джеки смотрят на меня одинаково шальным взглядом. — мистер Винтерштайн, очевидно, стал жертвой преступного сговора. Обманут собственным поставщиком и против воли вовлечен в сбыт незаконно добытых имплантов. Предлагаю передать это дело на доследование корпоративным специалистам из службы контроля качества... Кто там в большей массовой доле был представлен из производителей, «Такэда?» Вот им и передать.

В глазах всех троих появляется понимание. Джеки медленно расплывается в зверской улыбке. Его так достал хитрожопый Трози и его подопечный-немец, что он готов на что угодно, лишь бы их прижучить. Улики собирались действительно не самым качественным образом, половину из них можно оспорить, что умелый адвокат продемонстрировал прямо сейчас. Заявления от пострадавшего клиента тоже не было, к сети клиник присматривались по наводке информатора, а «серые» импланты были найдены в ходе не совсем чисто организованной проверки. Все всё понимали, и именно по этой причине Перейро сделать ничего толком не мог. Полиция должна была снять все обвинения... Или сделать кое-что еще, что обеспечило бы очень много нервотрепки обеим сторонам. Что я, собственно, и предлагал. И на что Джеки, судя по всему, готов был пойти, невзирая на то, что для его полицейского рейтинга передача дела была хуже, чем закрытие за недостаточностью улик.

По другую сторону этого всего был однозначно не жертва сговора Винтерштайн и его адвокат, которому придется тягаться уже не с полицейскими, а с мегакорпорацией. Вернее, не придется. Дело пойдет по статье промышленного шпионажа и кражи в особо крупных размерах, с возможной переквалификацией в убийство с целью наживы, если некоторые «серые» импланты окажутся вдруг «черными», то есть - вытащенными из других людей. Корпораты выпотрошат Винтерштейна без всякого «в присутствии адвоката», желая добраться до правды. Шла бы речь о какой-то местной конторе, хитрожопый немец мог сбежать куда-нибудь в другую страну на годик, и все сошло б ему с рук. Но с «Такэда» такой фокус пройти не мог.

— Зачем же сразу привлекать к этому э-э-э... Уважаемых специалистов...Э-э-э... Давайте договоримся... — Сдает обороты адвокат, его клиент согласно трясет головой и я, не скрывая усмешки, кошусь на Джеки.

— Коллега, я вас оставлю.

Выйдя из допросной, в которой допрос сейчас должен был перейти в фазу торгов, я выдохнул, и, глянув на часы, быстрым шагом пошел в кабинет Джеймса.

A.M. 7:03-8:10

Мы с шефом сидели молча и напряженно смотрели, как на здоровенной интерактивной карте, висящей на стене, область порта наливается беспокойным желтым, а затем тревожным красным. Посыпались уведомления: объявления повышенной готовности, предупреждения патрулям о «нежелательной активности, замеченной на частной корпоративной территории» с приказами усилить контроль на границе корпоративного и городского участка.

Джеймс вытаскивает из стола сигару, неторопливо раскуривает её, смотря на карту. Если бы я не так хорошо знал старого друга, то сказал бы, что он доволен происходящим, но нет. Тут что-то другое.

— Знаешь, Юр... Даже если сегодня мой последний день в роли твоего начальника, то вот это, — он указывает сигарой на полыхающий красным сектор порта, занимающего целый район и находящегося всего в десяти милях от центра Делового квартала. — Вот это Эвансу с рук никто не спустит. Корпораты не любят, когда в городе, в котором они ведут свои дела, выходит из подчинения целый район. А ведь это только начало.