Ставшая пеплом и пылью.

Я умру и возрожусь, сбрасывая кожу

Разбитые оковы

Вернут меня к жизни.

И я бегу

Прочь от твоего холодного оскала, и ты...

Ты не выкопаешь мне могилу, о, нет! — Файдз пел, нагло улыбаясь тому, как звереет Полупопадос на своем подиуме. Он видел, что охрану клуба к сцене не пускает толпа. Видел, как взвинченные алкоголем и музыкой люди потихоньку звереют и как один из охранников, в последний миг решивший достать пистолет, вдруг исчез в качнувшемся людском море.

— Я не стану твоей жертвой,

Я не стану рабом корпорации.

Я не буду зависеть

От системы

Которую создал не я!

Спускайся вниз, и мы обсудим

Кому ты продал наши души,

И, может быть, я сделаю предложение

От которого ты

Не сможешь отказаться! — экспромт Файдза не остался незамеченным Полупопадосом. Брокер некоторое время переговаривался с одним из стоящих рядом с ним охранником, — «Видимо, старшой по безопасности» — а потом вдруг резко махнул рукой в сторону рокера и этот взмах Файдзу очень не понравился, так как следом за ним в руках «старшого» появилась винтовка.

— Полупопадос, сраный ты корпораб! Хей, ушлепки, кто останется в живых, волен взять себе все, что не приколочено к полу в этом чудном заведении! А что приколочено – оторвать и взять! — Рокер не собирался стоять на месте, изображая мишень, потому, ловким движением крутанув гитару на ремне вокруг себя, подкинул ногой лежащий все это время на полу дробовик и шустро скакнул со сцены в толпу, что сейчас поделилась на два диаметрально противоположных по настроению лагеря. Одни, почуяв угрозу смертельных разборок, ломанулись к выходу, другие, ощутив возможную наживу – и таких была добрая треть – кровожадным оскалом Детройтского мародерства повернулись в сторону охраны.

«Ну, я ведь предлагал поговорить?...» — подумалось Файдзу за миг до того, как он разрядил дробовик в одного из «опиджаченных», отстреливая на хрен сжимающую пистолет-пулемет руку и добавляя ему же смачного пинка в живот. Почуявшая запах крови толпа доделала остальное, затаптывая и так имевшего минимальные шансы на выживание охранника.

«А вот не хрен было устраивать клуб на территории Партии Рузвельта. Тут все пушки с собой носят даже в сортир, а уж поживится корпоратским добром, даже если оно совсем не корпоратское, бравые американские патриоты всегда охочи. Теперь ты не Полу, теперь ты настоящий Попадос».

Где-то сбоку зазвучал Элиас - его зубодробительную смесь испанского и португальского, щедро подзвученную грохотом AF2011-A12 было невозможно с чем-то спутать. Троих братьев Файдз потерял из виду сразу, как только прыгнул со сцены. Хавьер вопил что-то неразборчивое откуда-то с правой стороны. А Мария нашелся еще спустя пару минут, когда Файдз находящийся на гребне кровожадной волны, добрался к основанию платформы, где едва успел вцепиться в широкую металлическую балку, притягивая себя к ней и, натурально втягивая живот, чтобы его не унесло дальше. Пока рокер спешно заряжал опустевший за этот десяток метров дробовик, Полупопадос, поняв, что малой кровью все равно уже не отделаться, дал карт-бланш своей охране и игры закончились: под ноги беснующейся и разносящей клуб толпе из подсобок полетели дымовые гранаты, а следом зазвучали плотные очереди из винтовок.

Файдз оглянулся, поймал взгляд Марии и проследил взглядом за пальцем «командос». Указывал он точнехонько на нависающий над головой пол из уложенных на арматуру железных листов.

«А пробьет?» — Файдз спрашивает это взглядом, зная, что через стрекот оружия и крики людей докричаться все равно не сможет, но Мария только усмехается.

«Прикрой» – читает рокер по губам, а после Мария делает несколько шагов назад и задирая кибер-рукой шестиствольное дуло вверх, нажимает на гашетку, начав, в первую очередь с того места, где к платформе примыкала лестница. Вырывающийся из пулемета огонь тут же выдает местоположение мексиканца и Файдз бросается вперед, понимая, что чем быстрее получится грохнуть Полупопадоса, тем больше шансов им всем выйти из клуба живыми. Нет нанимателя – нет денег. Нет денег – нет пальбы!

Зловещий рокот, лязг пуль, разрывающих металл, что трухой осыпался на головы схлестнувшихся врукопашную людей – пока первая волна еще падала, разевая рот в крике боли, по их телам уже шла вторая, вынуждающая охрану прекратить огонь – несущая арматура стоит, но пол превращается в решето и постепенно обваливается вниз, оставляя зияющие острыми краями дыры. Файдз прикрывает Марию, планомерно опустошая обойму и чувствуя, как с непривычки начинает ныть плечо правой руки. Последние два патрона он спускает в молоко (а точнее – в неудачно подставившегося местного) от скрутившей руку судороги и, зло ощерившись, снова прижимается спиной к несущей балке, на сколько это позволяет висящая за плечом гитара, перезаряжаясь и посматривая с интересом на свесившиеся из дыры в платформе руки.

«Сильно толстые и волосатые. Не Попадос» — только и успевает подумать рокер, прежде чем еще один, довольно крупный кусок изрешеченного метала летит вниз... А следом за ним раздается усиленный динамиками истошный вопль:

— Хватит! Я сдаюсь! Остановите психа с пулеметом, я сдаюсь! СДАЮСЬ! Все что угодно, берите клуб, деньги, только дайте уйти!

Охрана продолжает отбиваться уже скорее для защиты собственных жизней, чем из желания отстоять нанимателя. Самые удачливые втягиваются обратно в коридоры подсобок, пытаясь забаррикадироваться там.