— Вороний Клюв! — закричала у меня в голове Кайара, и от неожиданности я вложил в дежурный левый хук силу навыка, отчего бок несчастного бидона разлетелся тучей осколков. — Мы нашли его! Но странно, он не того класса, что я думала.

— Ништяк, — раздражённо ответил я, подныривая под удар булавой и контратакуя апперкотом. — Кая, ты не видишь, что я занят?! Потом расскажешь.

— Кая? — удивлённо переспросила девушка, и я сообразил, что впервые назвал её так в разговоре. Развивать эту мысль я, впрочем, не стал — всё же, мне и впрямь было не до того.

Хотя, должен признать, стало полегче. Да, мне по-прежнему требовалось постоянно двигаться и орудовать кулаками в ритме молотилки. Однако, единожды проявив себя, таинственный незнакомец уже не стал понапрасну скромничать. То и дело он появлялся среди големов, выдавал фехтовальный этюд — и вновь скрывался в тенях, оставляя после себя хотя бы одного распотрошённого конструкта.

Наконец, настал момент, когда, расколотив очередного бидона, я обернулся — и увидел, как мой неожиданный союзник рубит последнего. Раздался короткий скрежет, с глухим стуком упал на пол покорёженный голем и стало тихо.

— Локрин, — вдруг сказал незнакомец.

— Что? — не понял я.

— Зовут меня так.

— Максим, — представился я в ответ. — Там, кстати, ещё идут. Не скажу, сколько и как далеко, но амулет дёргается ощутимо. У тебя приёмов на такой случай никаких нет? А то, извини, я почти на нуле.

— Приём есть, — ответил Локрин. — Можно сказать, мой коронный. Сматываемся!

Слова с делом у него не разошлись, и, подобрав один из факелов, он весьма бодро помчал на выход. И я совершенно не нашёл причин, чтобы не последовать его примеру.

Глава 6

Знаете, как это бывает? Идёшь такой в прежде незнакомое место, старательно ориентиры примечаешь, да много думаешь, в основном на тему не пропустил ли уже нужный поворот. И из-за этого путь субъективно кажется каким-то ну очень долгим. Зато когда, уже зная маршрут, возвращаешься, то же расстояние преодолевается, по ощущениям, намного быстрее. Вот сейчас так и вышло. Правда, это можно объяснить и без игр восприятия, банально тем, что к выходу из подземелья мы неслись, как угорелые. Но факт есть факт — очень скоро впереди забрезжил дневной свет. К которому мы и устремились со страшной силой.

Пулей взлетев по ступеням, Локрин развернулся и, воткнув меч в землю, вытащил откуда-то из-под плаща небольшой арбалет. Что заставило меня немного занервничать и, уходя с линии обстрела, пренебречь половиной лестницы, навыком рванув сразу на ограждавший её парапет. Однако, споро зарядив свою стрелялку, мой попутчик вовсе не стал направлять её на меня, а вместо этого прицелился вниз, в темноту, которую мы только что покинули.

— А говорил, что на нуле, — заметил он.

— Говорил, что почти на нуле, — поправил я. — Вдруг сзади бы голем копьём ткнул?

— Ясно, — судя по тону, моё наскоро придуманное объяснение всерьёз воспринято не было. — Я уж было подумал, что это из-за россказней про мой класс. А теперь помолчим-ка.

Военного прошлого у меня за спиной, конечно, не было, однако, приходилось мне где-то читать, что если соратник вдруг просит тишины, то отнестись к этому следует со всей серьёзностью. Потому я не стал ни препираться, ни любопытствовать, почему молчим. Вопросы, правда, у меня имелись. Но мне было кому их задать, причём, что самое удобное, не раскрывая рта.

— Кая, а что за класс? — мысленно поинтересовался я. — И что у него за репутация такая?

— Сначала ответь: ты зачем моё имя обкорнал? — отозвалась паладинша. — И второй раз уже. Мы по-твоему настолько близки?

— Ближе не бывает, вообще-то, — не удержался я от остроты. — Но если тебе так не нравится, то извини, больше не буду.

— Да не то, чтобы не нравилось… — задумчиво протянула Кайара, и тут же осеклась. — В общем, твой новый знакомый — или налётчик, или ассасин. Скорее первое, но с точки зрения репутации разницы почти нет. Ничего удивительного в том, чтобы подозревать коварство и подлость в тех, чьи навыки к тому лучше всего приспособлены.

— И справедливо подозревают?

— А все ли монахи замкнуты и нелюдимы?

Здесь я с уверенностью мог бы сказать, что как минимум один известный мне монах совершенно точно не такой. Впрочем, и назвать меня типичным представителем своего класса было бы излишне смелым утверждением — как минимум, других коллег я ещё не встречал, да и сам формировался, как личность, ничего о своём классе не зная. Это, пожалуй, и было ответом на мой вопрос. Причём, ответом замечательным, сподвигающим к размышлениям и вытекающему из них в перспективе личностному росту. Даже жаль, что здесь и сейчас он, при всех своих достоинствах, был абсолютно бесполезен.