— Не-а, — ответил я. — Не проснулся. А глаза — это я просто так их открыл.

Девушка мило хихикнула в кулачок, несмотря на то, что сам я свою импровизированную шутейку оценивал, как довольно-таки средненькую.

— Вы забавный, — сообщила мне барышня. — Я — Глема.

— Максим, — представился я в ответ. — Глема, золотце, с тобой очень приятно разговаривать, правда. Но, боюсь, ещё немного — и я съем вот этот вот табурет, из-за чего тебе придётся сидеть на полу. Не будет ли слишком большой наглостью с моей стороны попросить хотя бы корочку хлеба?

Девушка рассмеялась уже в открытую.

— Как пожелаете! — сказала она и заговорщицки подмигнула. — Исполню любой ваш каприз.

Произнеся сию двусмысленную фразу, Глема поднялась с табурета, и, одарив меня многозначительным взглядом, упорхнула исполнять мой заказ.

— А ты ей понравился, — подала голос Кая, когда дверь за юной кокеткой захлопнулась.

— Не поверишь, я догадался, — ответил я не без ехидства. — Открою страшную тайну: мужская непонятливость в таких вопросах сильно переоценивается. Только зря она старается, в моей голове уже живёт образ другой женщины.

— В самом деле?

— Ну, да. Причём, буквально.

Кае потребовалась пара мгновений, чтобы сообразить, на что я намекаю.

— Дурак! — возмутилась она, когда до неё дошло. — И я не образ, я — это я. Душа, если уж на то пошло.

— Кая, понимаешь ли, личность! — произнёс я скрипучим мыслеголосом, подражая некогда известному комику, о котором моя собеседница, впрочем, гарантировано никогда не слышала. — Однако, душа моя, давай всё-таки к делу. Где мы находимся?

— Не знаю, — ответила Кая. — Мы в твоём теле, так что бодрствую я только одновременно с тобой. В следующий раз, прежде чем любезничать с разными девицами, попробуй всё-таки сначала выяснить действительно важные вещи.

Вот тут я малость опешил, и тут же задался вопросом, действительно ли мой внутренний голос стал изрядно разговорчивее, или же мне просто спросонья это субъективно кажется. И не то, чтобы меня это не устраивало, вовсе нет. Просто от таких метаморфоз у меня в голове, помимо всяких там паладинш, заводились мысли. И, что самое страшное, я их даже думал. Причём, как я сильно на тот момент подозревал, напрасно. Однако, они, мысли, то есть, всё едино упрямо возникали, порождённые самой неоднозначной ситуацией, в которой я находился. Которая, в свою очередь, была чем-то малость слишком даже по меркам мира, где присутствовала магия. Нет, был бы психологом — написал бы диссертацию на эту тему, и очень смешно бы мялся, когда на защите меня бы спросили о её практической значимости.

От того, чтобы надумать себе ещё что-нибудь, меня очень вовремя спасла раскрывшаяся дверь. За которой обнаружился молодой человек, коего я признал далеко не сразу, ибо в цивильном я его ещё не видел. Однако, при чуть более внимательном рассмотрении я не мог не обратить внимания на демонстративно нахальное выражение физиономии, коей, несмотря на пижонскую бородку, больше пошёл бы образ студента-отличника.

— Очнулся, значит! — широко улыбаясь, провозгласил Локрин. — А то, знаешь ли, на тебя в нижнем зале уже ставки делали. И, если тебе вдруг интересно, я только что выиграл.

— Очешуеть, — типа разделил я его восторг. И, памятуя о рекомендациях нами обоими уважаемой героини, перешёл сразу к главному. — Где мы?

— В Корреге, — незамедлительно ответил налётчик. — Но об этом ты мог догадаться и сам, больше в округе приличных мест, куда я мог бы тебя дотащить волоком, как-то не имеется. А если чуть подробнее, то мы в таверне «Птичка на ветке», которая, может, и не претендует на звание лучшего заведения этих краёв, но по душевности запросто обходит шикарнейшие богадельни Ауренны.

— То есть, пить ты предпочитаешь именно здесь, — догадался я. — Однако, к чёрту подробности. Что я пропустил?

— Тебе же говорили, что ты скучный? — не удержался от подколки Локрин. — А если серьёзно, то почти ничего. Когда тебе поплохело, я принёс тебя сюда. Подземелье мы на тот момент, как ты выразился, почти очистили. Единственное, на случай, если ты ещё не полностью проснулся — не особо распространяйся об этом. Многие не оценят, а иные и захотят с нашей добычи долю. Всё я пока не продавал, чтобы нам глупые вопросы не задавали. Однако, если вдруг что, то будь готов. Народ здесь, если говорить прямо, завистливый, потому основную часть нам лучше обратить в монеты где-нибудь ещё.

— Погоди-погоди, — я поднял ладони вверх. — Я, упрощённо, только спросил, как дела, а ты меня уже в дальнейшие планы ввязываешь. Мне, может, ещё оклематься надо. К слову, о монетах: примерно о каком их количестве речь?

— Тысяч пять-шесть, — ответил налётчик, и по тому, как вдруг выругалась Кая, я понял, что это порядочно. — Но ладно, ты прав, серьёзными разговорами тебя пока загружать рано. Приди в себя для начала. Комната, если что, снята до завтра. Осмотрись, обдумай всё. А вечером я поговорить зайду.