– Можно, – сказала Натка.

Лаголев кивнул.

– Только я сам, – сказал Игорь.

Видно его было насквозь. Он слегка ревновал Машу к родителю. Держать ее за руку ему хотелось самому. Лаголев улыбнулся.

– А справишься?

– Я попробую. Ты поможешь, если что?

– Ну, только если что.

Маша, появившаяся на пороге кухни, поздоровалась с ними, наверное, в третий раз. Девушка как девушка. Одета просто. Волосы темные. Лицо без косметики. Совсем дешевые сережки в ушах. В ореховых глазах – плохо скрываемое отчаяние. Бедная девочка, подумал Лаголев. На самом краю.

– Здравствуйте.

– Садись, Маша, – сказала Натка, почувствовав, видимо, то же, что и муж.

Игорь повернул стул, неуклюже пытаясь ухаживать.

– Спасибо, – девушка села, спрятала руки на коленях. Голос у нее задрожал. – Игорь сказал, что вы оказываете помощь попавшим в трудную жизненную ситуацию.

Натка вздохнула.

– Оказываем.

– Я попала в трудную жизненную ситуацию, – Маша опустила голову. – Если у вас есть возможность…

Натка подвинула ей кружку с чаем и блюдце с бутербродами. Наверное, это уже становилось традицией.

– Пей. Ешь.

Девушка мелко покивала.

– Спасибо.

Она едва пригубила чай. Выдохнула. Посмотрела уже на Лаголева.

– Мы живем без отца, – сказала Маша. – Он давно… Он давно нас бросил. – Голос ее прервался, но она, собравшись, продолжила. – У меня есть младшие брат и сестра. Анька совсем маленькая, ей три, а Вовке скоро шесть. Мама…

Девушка взяла кружку в ладони и сделала несколько торопливых глотков.

– Все хорошо, – сказала Натка.

– Нет! – мотнула головой Маша. – Не хорошо! Мама пьет.

Она произнесла это с такой болью, что Лаголеву показалось, будто кто-то холодным острым ножом провел по коже от паха до грудины.

– У нас никогда нет денег. Она водит всяких… – гримаса омерзения скользнула по лицу девушки. – Я запираюсь в своей комнатке с младшими, чтобы к нам по пьяни не лезли. Но они лезут. А милицию не вызовешь. Они тогда…

Маша сложила руки на столе, уткнулась в них лбом и зарыдала.

– А как Вовку с Анькой кормить? – послышалось сквозь рыдания. – Мне куда… Мне в проститутки что ли идти?

– Тише, тише, – Натка, придвинувшись, погладила девушку по волосам. – Мы поможем.

– Как? – всхлипнула Маша. – Денег дадите?

– Саш, у нас будет лишняя сотня? – спросила Натка.

– Будет, – сказал Лаголев.

Девушка приподняла голову.

– Вы что, серьезно? – в заплаканных, покрасневших глазах плескалось неверие. – Я же вам никто!

– Ты нам человек.

Лаголев из кухонной тумбочки достал две пятидесятирублевки.

– Бери, – протянул он деньги. – Но!

– Я отработаю! – быстро произнесла Маша, вытирая щеки.

– Хорошо, – улыбнулся Лаголев.

Игорь нахмурился.

– Пап!

– Не стоит лишать Машу возможности выразить свою благодарность, как думаешь? – сказал Лаголев. – Ладно, твой выход, сын.

Игорь заволновался.

– Маша.

Лаголев пересел к Натке.

– Маша, – сказал Игорь, взбив челку, – пожалуйста, тебе надо встать со мной за холодильник.

Натка ущипнула мужнину кожу на руке. Лаголев трактовал это как удивление необычной формой приглашения к совместному времяпровождению. В общем, мало сын на острове стоял.

Девушка вспыхнула.

– Зачем?

– Маш, ты не подумай, – залепетал Игорь, тараща на нее глаза, – я не имею ничего такого… Ты же хотела помощи?

Лаголев поймал его полный паники взгляд.

– Маша, это что-то вроде эксперимента, – сказал он. – Никакого подтекста он не содержит. Там есть специальная разметка, в ее границы надо встать.

– А потом? – спросила Маша.

Лаголев прищурился.

– Ты веришь в чудеса?

– Нет, – тихо сказала гостья.

Лаголев ощутил, сколько разочарования вложено в это слово.

– Значит, ты сможешь убедиться в том, что они существуют, – сказал он.

– Вы серьезно?

– Совершенно.

Маша встала.

– Я вам верю, – сказала она. – Почему-то.

Лаголев чуть не ответил: «Потому что я лев. И яблоня». Но сообразил, что всего лишь неумно пошутит. Выпрямив спину, девушка шагнула за холодильник. Игорь посторонился.

– Не заступи только, – сказал он, пряча заботу за грубоватым тоном.

– Хорошо.

– И мне еще надо ногу поставить.

Игорь, как и Маша, прижался к холодильнику.