Вслед за стариком проскользнул Олежек, в руке у него был пухлый кожаный портфель с пряжкой-застежкой.

– Лев Арнольдович!

Марик встал, чтобы проводить старика к стулу. Олежек переставил из угла этажерку ближе к окну и водрузил на нее портфель.

Прежде, чем сесть, старик повернулся к Лаголеву, Натке и Игорю и отрекомендовался, чуть наклонив голову:

– Лев Арнольдович Шмейцер, нотариус.

Глаза за толстыми стеклами очков показались Лаголеву равнодушными глазами долго живущей на свете черепахи.

Устроившись, Лев Арнольдович долго копался в портфеле. Он достал несколько ручек, кипу каких-то бумаг, печать, чернильную подушечку, чистые листы, все это положил на стул рядом с собой, потом порылся в отделениях и извлек на божий свет скрепленные и подшитые бланки договоров.

– Я уж задремал в твоей машине, Костя, – сказал он надтреснутым голосом, подвигая этажерку и раскладывая часть бумаг на ее тесной поверхности, – думаю, уж что там? Потом Олег в стекло пальчиком…

– Ты, Олежек, иди, – сказал Марик подручному.

Тот, кивнув, пропал.

– Так что мы делаем? – вскинул голову Лев Арнольдович.

– Люди решили продать мне квартиру, – сказал Марик. – Замечательная семья. Уступают почти что за бесценок.

Лев Арнольдович облизнул губу.

– Понимаю, обстоятельства. – Он нацелил толстые стекла очков на Лаголева. – Квартира приватизирована?

– Да, – сказала Натка, – но продавать ее мы не хотим.

Старик-нотариус оглянулся на Марика.

– Костя, что за разнобой? Я могу выйти на какое-то время, чтобы ты уладил вопрос. Так невозможно работать.

– Не надо выходить, – сказал авторитет. – Витя сейчас уладит.

Витя шагнул от окна.

– Руку парню, – приказал Марик.

Лев Арнольдович предупредительно закрыл глаза.

– Не надо, – Лаголев вложил в голос всю силу убеждения. – Константин Иванович, мы можем договориться.

– Постой, Витя, – сказал Марик. – О чем, Саша, мы можем договориться?

– Вам лучше иметь во мне союзника, чем врага.

– Пап, я вытерплю, – сказал Игорь.

Лаголев посмотрел искоса.

– А мама?

Сын нахмурился. Натка притянула к себе его непослушную голову, зашептала что-то на ухо.

– Как включать остров, знаю только я, – сказал Лаголев, – сам по себе он не включится, иначе тут уже и Витя ваш, и вы совсем бы переменились.

Старик-нотариус открыл глаза, словно выполз из панциря.

– О чем он говорит, Костя? Ты покупаешь квартиру или что-то еще?

Марик поморщился.

– В основном, квартиру, Лев Арнольдович. Квартиру с довеском.

– Как интересно!

– И если нам негде будет жить, – сказал Лаголев, – вряд ли я смогу с вами работать. Возможно, найду способ отомстить.

Он посмотрел бандиту прямо в глаза. Словно в стену посмотрел. В пустоту. Но пустота на мгновение дрогнула.

– Я могу легко убить тебя, Александр. И всю твою семью. Вот прямо здесь, – Марик показал пальцем на пол. – Один на другом будете лежать. И никто ничего не увидит и не услышит, хоть вы криком кричите, а дело объявят загадочным и не раскрываемым. Не понятно как, но вместо живых людей объявились три трупа. Чудеса. Что можно сделать? Ничего. Перекреститься разве что. Да свечку поставить.

Он помолчал. Лаголев сощурился. Остров дышал теплом всего в одном шаге. Жалко было, что бесконтактно невозможно распорядиться.

– Кремень ты, Александр, да? – Марик неожиданно улыбнулся. – Ладно, резон в твоих словах имеется. Действительно, куда вы без квартиры? Считай, подобрел я на какое-то время от твоего острова. Лев Арнольдович, есть ли у меня подходящая для людей недвижимость? Желательно, на другом конце города.

Старик кивнул.

– Две квартиры. Одна двухкомнатная, на улице Талалихина, другая однокомнатная – на Малой Социалистической.

– А откуда у меня квартира на Малой Социалистической? – удивился Марик.

– От сестры, Костя, – сказал Лев Арнольдович.

– Ах, да.

Авторитет, размышляя, побарабанил пальцами по колену.

– Ну, что ж, значит, оформляй, – сказал он, – договор купли-продажи на эту квартиру за десять тысяч рублей и договор дарения на квартиру на Малой Социалистической…

– Дарения?

– Дарения, дарения, Лев Арнольдович. Дом там старый, на балансе у совхоза, который и сам при смерти, бывшее общежитие агротехников. Век бы его не видел.