Шрифт:
«Лю-у-у-уди!! – надрывается Олкест. – А-у-у-у-у!» – и словно пробуждает криками лес. С разных сторон отзывается ржание лошадей, лай и вой псов – но не человеческие голоса.
Кони и собаки попали под удар – только те, на ком были всадники или кто попытался защищать людей. Их тела тоже здесь, на снегу. А остальных слышно, они живы.
«Потому что это не было бешенство на крови варга, – шепчет тот, который ходит в пламени. – В зверинцах… но не здесь. Здесь зверей вели. Толкали вперёд. И потому я замешкался – пришлось преодолевать сопротивление тех, которые направляли их ярость…»
Поляна и загоны для крупных и опасных бестий – массивные приземистые строения, одно сожжено, высокая ограда в кольях разнесена в щепки. Из-за одного загона доносится слабый отклик:
– Здесь!
Чёрные волосы егеря присыпаны – пеплом, пылью, сединой? И прогоревший пепел ужаса в глазах – но двигается твёрдо, говорит чётко.
– Нас восемь, есть раненые, один пошёл в лагерь на разведку. А вы кто? Что творится?
– Королевский питомник Вейгорда, – отвечает Гриз. – Лекарственные зелья у вас есть? Помощь нужна?
Подсобка возле загонов – с плотными стенами, защищена артефактами. Поэтому тем, кто добежал до неё, удалось выжить – и сюда же направились уцелевшие. У двоих глубокие раны – укусы игольчатников, еще трое обожжены, остальные с переломами и вывихами. Хромая, выходят из полутёмной подсобки. Бинтуют товарищей, булькают водными трубками, кто-то делает глоток из фляжки. Рассказы одинаковые: выпустили зверей из загонов и клеток, те разошлись в глубь леса – как раз насколько нужно. А потом понеслись назад, словно подчиняясь невидимому приказу.
– Их не брала магия, – старший из егерей поднимает фляжку – будто тост готовится произнести. – Хвала Всеотцу, алапарды были в лесу дальше, по нам ударили яприли и гарпии. Все, кто пытался задержать, испугать, остановить… – прикладывает руку к губам, – прими, вода. Кровью братьев могу поклясться – магия зверей не брала, они все были… как вы зовёте это в Вейгорде? У нас говорят – «тайфун»: это когда бестия в бешенство приходит.
– И проявляет максимум магических способностей, – кивает Гриз. – Как алапарды на кровной мести или яприли в момент ярости. В Вейгорде никак особенно не зовут, а варги, бывает, говорят, что животное полн…
– Т-ты.
Будто струна лопается. Туго-туго натянутая. Встаёт из-за спин друзей – молодой парнишка, с исцарапанным лицом. Тяжело припадает на изодранную гарпией ногу. И наводит на Гриз дрожащую ладонь со знаком Огня.
– Т-ты… из н-н-них, – губы у него сводит, а Печать на ладони плюётся искрами, но он всё идёт, выпучив глаза. Выплёвывает: – Т-ты… варг… ладонь… шрамы…
Что-то с грохотом рушится внутри Гриз одновременно с последним словом:
– К-к-к-кровавая!!
– Кровавая?!
Остальные егеря оказываются на ногах, поднимают ладони с Печатями. Кто-то хватается за атархэ, в воздух взлетает дарт – даматское оружие… А раненый хрипит и идёт на неё, покачиваясь, Гриз отшатывается от перекошенного лица, от скрюченных пальцев, мелькает короткая мысль: кнутом нельзя, раненые же – а бессмысленные глаза и дрожащие губы всё ближе:
– Т-т-т-тваа-арь! Ты с ними! Ты…
– П-позвольте!
Это втискивается перед ней Рыцарь Морковка – полыхая шевелюрой. Перехватывает кисти раненного, выпаливает ему в лицо сердито:
– Вы что творите, а? Да в своём ли вы уме, я вас спрашиваю?! Как вам не стыдно!
От егерей долетает слабое «Ч-чего…» – и даже парень с огненной Печатью застывает с недоумением на физиономии.
– А вам я бы посоветовал лечь и не бросаться бессмысленными подозрениями, – добивает его Олкест. – Эй, кто там есть, уложите своего товарища. И выкладывайте – откуда набрались этого, о… кровавых варгах.
Янист Олкест великолепен в своём рыцарственном порыве: сверкает глазами, внушает почтение осанкой, мечет глазами молнии. Егеря сразу тушуются, переглядываются, опускают ладони, бормочут, что Жикс сказал, он видел, да…
– Пусть ваша милость не сердится, – бормочет верзила-егерь с переломанной рукой. – Да это я вроде как видел. Ну, издалека. Женщина, в капюшоне. А рука разрезала, и кровь по земле идёт… посмотрела на меня, а потом звери как набегут…