Потому-то я и прослушала большую часть того, что рассказывала Алексия.

– Я – исполнительный директор «Зарато» и знаю, о чем говорю. У тебя несомненный талант. Курсы школы кулинарного искусства – далеко не легкая прогулка, однако ты вполне способен добиться там успеха.

– Ого, – выдохнула я и, обернувшись к Лукасу, пояснила: – «Зарато» – очень модное место в Вест-вилладж. Люди ждут месяцами, чтобы заказать там столик. По-моему, «Зарато» входит в тройку ведущих ресторанов Нью-Йорка.

– На самом деле – в пятерку, – хмыкнула Алексия, – но конкуренция на Манхэттене жутчайшая. Никогда не знаешь, на какую строчку попадешь в следующем году.

Она явно поскромничала. Уж если даже я – человек, не знающий ровно ничего о высокой кухне и лишь изредка питающийся вне дома – наслышана об этом заведении… Нет, не просто наслышана, а страстно желаю туда попасть. Стало быть, ресторан и вправду пользуется громкой славой.

– Потрясающе! – ахнул Лукас и обернулся к Адели. – Наверняка вы гордитесь дочерью.

– Еще как, – ответила старушка с блеснувшей в глазах слезой. – Впрочем, ты и так это знаешь, правда, Матео?

Весь вечер она больше помалкивала, а теперь после ее слов в комнате повисла гнетущая тишина. Все приуныли, получив еще одно свидетельство прогрессирующей болезни Адели.

– Да, – наконец сказал мой сосед. – Конечно, мы оба гордимся.

Алексия обняла мать за плечи и одними губами прошептала: «Спасибо». Собравшись с силами, заговорила:

– Знаешь, Лукас, а серьезно. Я сразу вижу настоящий талант, именно так я познакомилась со своей будущей женой. Она начинала с самой неквалифицированной работы на кухне, однако задатки у нее были прекрасные. Теперь она заместитель шеф-повара в «Зарато», так что пути господни неисповедимы. – Алексия покачала головой. – По-моему, вам с Рози следует заглянуть в наш ресторан. Ужин – за счет заведения, в порядке благодарности.

О-ля-ля…

– Алексия, это вовсе не обязательно, – начал Лукас. То же самое хотела сказать и я. Кстати, в его голосе промелькнула нотка любопытства. – Никто никому ничего не должен.

– И все же я настаиваю, – твердо заявила наша гостья. Вытащив из сумки карточку, положила ее на стол и добавила: – Рози точно понравится.

Может, и понравится, только что это меняет…

Лукас отпустил мою руку и потянулся за карточкой.

Ночью меня разбудило непонятное хныканье – будто собака повизгивает, только звук был более густым, глубоким.

Сперва я решила, что приснилось, однако странный стон повторился – громче и тревожнее.

Сев в постели, я вперила взгляд в темноту, в направлении дивана, где спал Лукас. Спал ли? Уж слишком беспокойно он двигался.

Снова всхлип, прорвавшийся сквозь тяжелое дыхание… Я застыла на месте. Лукас словно пытался вдохнуть и никак не мог набрать воздуха.

Ледяная волна испуга согнала меня с кровати; я кинулась к дивану, присела рядом на корточки.

– Лукас? – прошептала я и тронула его за плечо, однако он лишь метался из стороны в сторону. Пришлось повысить голос: – Лукас, проснись!

Он что-то пробормотал – вероятно, по-испански. Я не поняла ни слова и нежно погладила его по щеке.

– Лукас, пожалуйста! Тебе нужно проснуться, у тебя кошмар…

Он замер, моргнул и широко открыл глаза, которые зияли в темноте, словно бездонные колодцы страха. У меня сжалось в груди. Я не находила себе места, только думала – как он мне дорог, как ужасно видеть его страдания.

– Тебе приснился дурной сон, – заговорила я, не скрывая тревоги, – но теперь все позади.

Его взгляд медленно прояснился, хотя страх и отчаяние никуда не делись, продолжая искажать его лицо. Я испуганно сжала его виски.

– Все в порядке. Просто плохой сон. Я с тобой, все хорошо.

Его холодная влажная ладонь легла на мою руку.

– Рози… – выдохнул он. – Ты здесь…

Ничего не объяснил, не улыбнулся, не свел все к шутке.

– Подвинься, – попросила я, присев на край дивана.

Он, по-прежнему лежа на спине, отполз в сторонку, и я легла рядом на бок – лицом к лицу. Обняла, почувствовав, как промокла его футболка.

– Рози, я весь пропотел и…

– Тсс… – прошептала я, придвинувшись ближе и рисуя пальцем медленные круги на его груди. – Люблю сонных и потных мужчин. Засыпай, я никуда не уйду.

Лукас не ответил и даже не шевельнулся. Не попытался меня приобнять, как делал до того много раз. Ничего страшного – теперь он нуждался во мне, и я лежала на самом краю дивана, согревая его своим теплом. Мои прикосновения и тихий шепот наконец сделали свое дело: Лукас снова задремал.

Он дышал ровно, и я расслабилась, однако сон не шел. Вспомнился разговор с Линой. Лукас всегда был одиночкой, а теперь решил совсем изолировать себя от общества. Никому не открывал свою душу, зато не скупился на дружелюбные улыбки. Как много он мне дал за эту пару недель! Держа Лукаса в объятиях, я невольно задумалась: случалась ли у него до меня хоть раз подобная сцена?