Лоренцо

– Того, кто будет недостаточно стараться, я сам… своими руками… вы поняли? Пожалеете и не раз!

Зеки-фрай закончил свою прочувствованную речь и махнул рукой.

Гладиаторы принялись расходиться.

К Лоренцо подошел Ромео, за ним привычно трусил его пес.

– Слышал? Нервничает, переживает…

– Чего б не переживать? Говорят, Кемаль-бей человек настроения. Не угадаешь…

Ромео задумчиво кивнул.

– Так-то да… не понравится ему чего – и полетит наш ланиста вперед своего визга.

Энцо пожал плечами. Откровенничать его не тянуло.

– Ты-то как, выкупиться не хочешь?

– Зависит от результатов боев, – ответил Энцо. – Не угадаешь ведь…

– Это верно. Хороший мальчик, хороший… – Псу надоело стоять смирно, и он ткнулся жутковатой мордой, похожей на сундук, в хозяйскую ладонь.

– Не страшно тебе за собаку? – не вытерпел Энцо. Обычно он в душу не лез, но сейчас… настроение было откровенно паршивым.

Что там будет, как там будет…

А перед побегом и вообще…

Это Динч говорит, что все готово, а как там на деле сложится? Кто ж его знает?

Ромео вздохнул и сказал честно:

– Страшно, а то ж. Но я Кано взял со щенка, я его не оставлю.

– Мы над собой не властны.

– Так-то да. И ты этого еще не ощутил. Когда одиночество… когда надежды нет, – Ромео ссутулился, выглядя очень старым и усталым, – мне ведь некуда возвращаться, я хоть и выкупился, но что я еще умею? Только драться. Жениться? Никто не отдаст за меня дочь. Купить рабыню? Я могу, но там-то и хуже будет, она же тоже человек…

Лоренцо кивнул. Он понимал. И потрепал по голове собаку, которую через много лет назовут «кане-корсо».

– То-то и оно, что человек. Она за себя хоть как постоит, а собака? Она в чем виновата?

Лоренцо знал, о чем говорил. Если Ромео погибнет на арене, Кано разделит его судьбу. Будет сражаться… венацио пользовалось большим успехом. Даже если разъярить добродушного пса не удастся, его и так прикончат. Публике такое нравится…

Зеки-фрай в последние несколько дней вообще навез в город живности.

Несколько львов, буйволы, хотел слона или крокодила, но не получилось достать. Зато бойцовских собак было несколько.

Кого ими будут травить?

Энцо не знал, но могут ведь и его? Запросто!

Вот что плохо в жизни гладиатора. Да, у тебя громадные заработки, особенно по местным меркам, ты знаменит, тебя обсуждают на улицах, но…

Ты не знаешь, будешь ли ты жив завтра.

Неопределенность, вот что давит. Хоть и говорят, что все под Богом ходим, но гладиаторы ходят регулярно. И испытывают Его терпение тоже чаще прочих.

А вот когда оно закончится?

Вот вопрос, на который Лоренцо не хотел получить ответ. Но мог, причем самым наглядным образом.

Кемаль-бей на гладиаторов посмотреть не соизволил. Видимо, все, что нужно, он узнал от ланисты. Энцо не расстроился. Не до того было – впереди день боев. Парень тренировался что есть сил, понимая, что все зависит только от него самого.

По городу уже успели расклеить объявления, на улицах работали глашатаи…

Сначала планировалась большая травля, с дротиками.

Потом бои один на один.

Потом заключительный бой – группами по четыре человека, по шесть человек…

Зеки-фрай старался что есть сил. Но… или не так старался, или не туда прикладывал силы, потому что в день боев ланиста куда-то исчез.

Его помощники, конечно, справлялись, но куда исчез Зеки-фрай?

Энцо было любопытно… но ответ он получил быстрее, чем хотелось бы.

– Жители славного города Ваффы! Смотрите, какая судьба уготована тому, кто предал своего господина!

Вот теперь Лоренцо Феретти полюбовался на Кемаль-бея. Что тут скажешь?

Гадкое зрелище.

Жирный глист в расшитом халате – первое и общее впечатление. Потом уже добавляются такие мелочи, как сливовидный нос, чалма с рубином, жидкая борода, впрочем, отращенная аж до середины груди и богато умащенная благовониями, кольца на толстых сосисочных пальцах… Образ зажравшейся твари они дополняли вполне органично. И халат из дорогущего шелка – тоже.

Энцо смотрел и слушал вместе со всеми. Да, гладиаторы это видели.