— Нет, ну, до чего же ты уверен, что целый мир тебя не любит и не простит… Сам себя простить не можешь, — обеспокоенно нахмурилась. — Бен, мир не такой уж и злой.

— Я видел другое.

— Ты видел далеко не всё. Пожалуйста, будь с собой мягче. Прошу. Иначе целая Галактика поплатится и содрогнётся от твоей ненависти к себе. А она почти содрогнулась однажды…

Арди обернулась в ту сторону, откуда пришла: её подруга нетерпеливо махала ей рукой.

— Удачи там тебе. Покажи им всем, — Бен улыбнулся ей.

Она отошла на пару шагов, затем вдруг развернулась и сощурилась на него.

— Скажи, ты запал на Рей?

Контроллёр издал длинный и долгий свисток в сторону потерявшейся студентки, но Арди нарочно не обернулась даже, продолжая прожигать взглядом дыру в Бене.

— С чего ты взяла? — его нижнее веко дрогнуло.

— Считай, это женская интуиция, тебе так будет проще, — усмехнулась и сверкнула на него хитрой улыбочкой. — Всего тебе доброго и до скорой встречи, Бен! — театрально вытянула руку над головой и махнула ему на прощание.

Расставание привело в порядок его мысли и нервы. Бен давно не ощущал такого упоительного спокойствия и определённости. Вот только тоска по Рей захлестнула его с новой силой, лишая чувства полного удовлетворения.

Гринсток посетила осень. Короткое явление здесь длиной в два месяца, после чего наступала стремительная весна, быстро сменяющаяся привычным долгим летом. Осень приносила с собой частые затяжные дожди, которые затрудняли множество видов деятельности на планете, в том числе работу ветхого Пайн-Порта.

Говард отправился на целый месяц гостить к дальней родне, так что порт вновь перешёл целиком в руки Бена. Он принял переработки без недовольства. Всё равно ему было нечем занять себя, кроме как целиком отдаться делу, которое он полюбил всей душой. В один из редких сухих вечеров он бездельничал в диспетчерской: Пайн-Порт пустовал, персонал практически весь разъехался по домам, кроме дежурящих в ночную смену. Поначалу Бен занимался чертежами дополнительного здания столовой для сотрудников, которые он намеревался в ближайшее время представить на суд начальства. Но накопившаяся за день усталость резко напомнила о себе сонливостью.

Он не заметил, как уснул. В его грёзах проносились танцующие искры далёких звёзд под покрывалом астероидного поля, массивные глыбы которого медленно вращались, сталкиваясь друг с другом, растворялись и вновь возрождались из небытия.

Прыжок в гиперпространство.

«Малой, держись там!» — удалым и ласковым голосом скомандовал Хан.

Страшно и здорово! Сокол нёс их в светящемся голубом коридоре. Перед глазами панель, залитая ослепительным светом, и мягкие треугольнички голубых ушек куклы туки*. Сильная рука отца в кожаной перчатке, пропахшей машинным маслом, задорно потрепала детские волосёнки. Шею щекотала мягкая шёрстка поскуливающего Чуи, на коленях которого сидел Бен. От невыразимых эмоций было трудно дышать, и маленькая ручка сжала в кулачок коричневый клок.

— Этот полёт — наш секретик на троих, мелочь. Как прибудем к месту назначения, накуплю тебе любого добра, какого пожелаешь.

— И сладенького?

— Самого переслащённого во всей Галактике! — улыбнулся в ответ и угас в волшебном синем потоке.

Воспоминание растворилось в яркой вспышке.

Бен поплыл в оранжево-сиреневом облаке меж огромных и крохотных планет. Мимо одиноко пронёсся транспортник и исчез в холодной черноте. Рядом с красивой голубой планетой, покрытой зелёными и бело-розовыми прожилками, парила в невесомости станция в форме разорванного кольца. Бен рассёк телом стеклянную панораму и устремился вперёд по широкому коридору. В его полумраке тускло горела вереница тонких ламп, под потолком тянулась отделяющая верхний этаж балюстрада, между балясинами* которой чернели прямоугольники, похожие на входы в потусторонние миры. Над головой промелькнуло круглой разверзнутой пастью большое потолочное окно в бесконечность. Загадочный мутный звёздный свет отскакивал от стен и пола, обволакивал, вселял первобытный ужас и указывал путь. Всё существо Бена преодолело стену и мягко опустилось в тёмной гостиной. В груди наливалось жаром при каждом вдохе, ему чудилось, будто пространство апартаментов, всхлипывая, звало его, сцапывало и прятало в жадном объятии. Незримые руки тянулись к нему, увлекали через тесный коридор в запертую комнату, где томилось само ожидание, желавшее присвоить его. Дверь, затворённая на засов, поддалась ему без боя, без сопротивления, учтиво пустила внутрь.

Первым, что он увидел, была сброшенная женская одежда, небрежно сложенная на круглом крутящемся кресле из металлических сплавов. У стены дремали два походных рюкзака — белый тканевый и большой брезентовый, туго, до улыбающихся складочек, набитый пожитками. Квотерстафф отбрасывал высокую продолговатую тень, соскальзывающую со стены на пол. Бен поднял голову и устремил взгляд в противоположный конец комнаты: вместо стены раскинулось полотно космоса, величественно взирающее через панорамное окно на хрупкую фигуру на постели, откинувшую руки за голову. Огромный бледно-песочный с красными промежутками газовый гигант в окне, опоясанный плоскими кольцами, казался Бену подлым злодеем, возжелавшим похитить ту, что лежала на скомканных простынях. Звёзды боязливо сияли под его гнётом, карликовые планеты и спутники были его посыльными и прихвостнями: сначала необходимо было обойти их всех, прежде чем вступить в неравную схватку с безмолвным королём воров.

«Забери меня, — хрипло прошептала желанная королём воров, — обними, овладей», — затем безыскусно, энергично — и тем немыслимо обворожительно — повернулась на бок, лицом в сторону Бена, тотчас открывшего в изумлении рот.

«Рей…»

Очнулся, резко отняв щёку от сложенных на столе рук. Вокруг мучительный искусственный свет ламп диспетчерской, вместо звёзд на панели мигали лампочки переключателей, в щитках прерывисто шипело электричество. Бен зажмурил один глаз, второй сощурил, сделав неуклюжую попытку оглядеться. Его сознание всё ещё было готово неотрывно следовать за сном, сделать его явью, только бы в нём не померкли мягкие очертания Рей в полумраке, выдающиеся из живописной рамки неторопливых планет и заблудившихся астероидов. Поднялся со стула, пошатнулся, двинулся в сторону двери и почувствовал невиданное прежде колебание в Силе. Воздух разбухал и плавился, ткань сущего затрещала. И как только Бен вышел наружу, он вдруг очутился в пустоте, между оставшейся позади дверью в диспетчерскую и полумраком комнаты из сна. На краткий миг его желудок пронзила характерная вяжущая боль страха, но она тут же отступила, как только глаза Бена нашли Рей. Не было панорамного окна и футуристического кресла, одежды и мебели, но Рей лежала в точности так, как лежала за мгновение до того, как он очнулся, на её коже играл тот же дивный прозрачный звёздный отсвет. Бен крадучись приблизился к постели, словно давно выслеживал свою добычу, и замер над её обнажённым телом, окутанным забытьем сновидений.