Айдар в этот вечер вернулся на удивление рано. Как только он вошел, Каныкей поняла: что-то случилось. Ее сердце мгновенно перешло на быстрый ритм и забилось в груди испуганной, трепещущей птицей. А что если… он узнал?

Муж пребывал в нервном возбуждении, глаза его сияли странным огнем, а пальцы нетерпеливо отбивали барабанную дробь по кухонному столу, пока супруга быстро разогревала ужин. Мыслями он находился где-то совсем далеко, за пределами их кухни и дома, поэтому не стал по обыкновению распекать жену за нерасторопность.

– Позови маму, – внезапно прервал он молчание, – и присядь. Есть важный разговор.

Душа женщины встрепенулась и ухнула куда-то в пятки.

Когда Зуура и Каныкей расположились за столом, выжидательно глядя на него – мать внимательно, а жена испуганно, – он пристально посмотрел на супругу, словно гадая, как она отреагирует, а затем заявил:

– Я беру вторую жену.

Каныкей показалось, что она ослышалась. Она привстала, а потом снова медленно опустилась на стул. Нет, она видит сон, иначе как объяснить то, что сообщил минуту назад муж?

– Что? Что ты сказал? – изумленно переспросила она.

– Ты что глухая? Вторую жену он берет! – вмешалась свекровь. – Сынок, это радостная весть для нашей семьи, пусть все получится! Алла ыраазы болсун 11 . Я очень-очень рада за тебя. Ты мне чай сегодня нальешь? – тут же взвилась она на невестку.

– Какую вторую жену? Айдар, ты шутишь? А как же я? А как же Айгерим? Что все это значит, объясни мне, пожалуйста! – Каныкей со стуком поставила пиалу на стол и умоляюще взглянула в глаза мужу.

– У меня будет вторая жена, – выделяя каждое слово, будто объясняя что-то несмышленому ребенку, спокойно произнес тот, – шариат разрешает иметь несколько жен, ты же помнишь? Я достаточно обеспечен и могу себе это позволить. Ты не переживай, с тобой я не разведусь, ты будешь дальше жить в этом доме с Айгерим и я буду по-прежнему вас полностью обеспечивать.

– Какая вторая жена? – продолжала лепетать ошарашенная Каныкей. – Мы ведь с тобой женаты. Мы законные супруги! Что за бред ты несешь?

– За языком следи, – грубо прервал ее супруг, – никто тебя из дома не выгоняет, живи тут, присматривай за мамой, а я буду жить с Нурайым в другом месте. Неделю с ней, неделю тут с вами…

– Какая к черту Нурайым! – Каныкей вскочила, дрожащий голос сорвался на крик. Ее губы побледнели, худенькое тело тряслось, а в глазах полыхала злость. – Значит, пока я здесь прислуживаю твоей семье, пашу как проклятая целыми днями, ты за моей спиной шашни крутишь? Вторая жена, шариат! – зло передразнила она. – А ты забыл, что по шариату ты обязан прежде спросить свою жену! Взять мое согласие! Так вот: я против! Ты слышишь, против! Я твоя законная жена, я! А не какая-то там прошмандовка! Вторая жена… Любовница она самая обычная, а не вторая жена!

– Закрой свой поганый рот! – грозно окрикнул женщину муж и стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнула и зазвенела посуда, а Каныкей вздрогнула и осеклась. – Не смей со мной так разговаривать! Я не обязан просить у тебя разрешения, ишь чего захотела! Я кормилец этой семьи и мне решать, сколько жен у меня будет! Две, три, а может и все четыре! Это во-первых. А во-вторых, разве ты родила мне сына, как я просил? Ты родила девочку. Де-во-чку. А мне нужен наследник! Сын! Я хочу сына, понимаешь, тупая ты голова?

– Сколько ты с ней? – тихо спросила Каныкей. Она стояла, опершись руками на стол, из глаз медленно струились слезы. «Какая же она жалкая! – раздраженно подумал Айдар. – Хмурая, вечно чем-то озабоченная, какая-то блеклая вся. Где та яркая, задорная девушка, на которой я женился? И кто эта грустная женщина с коровьим взглядом?»

– Нисколько, – ответил на ее вопрос, – Она девушка порядочная, верующая, из уважаемой семьи. Между нами ничего нет, если тебя это успокоит. На днях сделаем нике.

– Пожалуйста, – беспомощно прошептала Каныкей, подавшись к нему и схватив за руку, которую он тут же отнял, а следом и отодвинулся сам, – прошу тебя, умоляю, подумай о нас, о дочери! Я же… я же люблю тебя! Мы все еще можем исправить…

– Нет, – жестко ответил Айдар, глядя на нее с примесью усталости и отвращения, – как я сказал, так и будет. И не надо вызывать у меня жалость – все равно ничего не добьешься. Я хочу сына, но уже не от тебя.

Каныкей медленно опустилась на стул, закрыла лицо руками и разрыдалась.