— Нет, ты послушай. Вот, ты сейчас ни слова не сказала, а всё ясно — ты против. Не хочешь! Я тебе предлагаю фильм, понимаешь? Твой фильм. Ты выйдешь на свет, все увидят тебя — то, какая ты! Просто послушай, хорошо? Это будет история семейной пары. Поначалу — идеальной. Он без ума от неё, готов бросить к её ногам весь мир, что угодно, а ей будто ничего не нужно. Он будет сходить с ума, стараясь ей угодить, а она будет улыбаться. Холодно, вежливо и спокойно. Доброжелательно. В конце концов, он её убьёт, конечно. Это будет оммаж классическим нуарам. Я знаю, ты любишь нуары — свет, детали, мелкие раскадровки, роковые женщины… Всё-таки, был в этом особый шарм… Сейчас так не играют. Ну, вот кто из современных смог бы сыграть роковую женщину? С героями проще, а героиню? Чтобы с первого кадра ясно, что за такую убить не просто можно — это единственное что остаётся! Возьми N — её тащат во все проекты — но не потянет. Лет через десять, может быть, но сейчас — точно нет. Или M? Всем хороша, но ни говорить, ни смеяться — лицо расползается, жесты не собрать. Есть, конечно, R, но давай честно — стара. Всё ещё великолепна, но уже за пиком. Кто остаётся? Никого! Лет двадцать назад, я бы звал Y — ох, как она была тогда хороша! Сейчас тоже, кстати, но фактура для роковой уже совсем не та… Вот бы её же, с этими глазищами, но… Подожди. У неё же дочь! Ты знаешь X? Видела? Копия мать в молодости… И глаза. Осанка… А это идея!..

Режиссёр схватил телефон. Муза улыбнулась, потянулась и снова взялась за книгу. Она отлично знала своё дело.

Глава 3

Режиссёр сидел на полу, Муза — на подоконнике. По традиции, на ней не было ничего, кроме режиссёрской белой рубашки. Может быть поэтому, несмотря на задернутые наглухо шторы, казалось, что Муза немного светится. Но режиссёру было не до занятных оптических эффектов.

— Устал?

— Очень.

— Но досняли же?

— Вроде бы.

— Всё досняли?

— Вроде, всё.

— Доволен?

— Я ещё не смотрел материал.

Муза переменила позу. У неё были красивые ножки, и в обычной ситуации, режиссёр уже рассыпался бы в комплиментах. Но не сейчас.

— Злишься?

— Разве на Музу можно злиться?

— Откуда я знаю, что тебе можно? Ты же творец — не я.

— Тебя не было.

— Ты не приглашал.

— Не первый день вместе, можно уже как-то безо всех этих танцев?

Муза грустно улыбнулась и покачала головой.

— Таковы правила.

— Знаешь, с тобой сложно.

— Знаю…

Муза перестала улыбаться, подтянула одну ножку к груди, оперлась подбородком о колено и внимательно посмотрела на режиссёра. Через минуту он отвёл взгляд.

— Ты мне нужна.

— Я здесь.

— Надолго?

— Пока буду нужна.

— Ты будешь нужна мне всегда.

— Неправда. Однажды ты скажешь «прощай», и я исчезну.

— Таковы правила?

— Таковы люди.

Режиссёр поднялся.

— Прости, мне нужно поспать.

— Конечно.

— Черновой звук обещали завтра к вечеру, хочу до этого успеть отдохнуть и сделать первую версию монтажа.

— Отличный план.

Режиссёр вышел, не оборачиваясь. Муза закрыла глаза и откинулась назад. Шальной солнечный луч, неизвестно как пробравшийся за шторы, застыл на её лице. Возможно поэтому казалось, что на щеке под ресницами что-то блестит.

Глава 4

— А можешь вот нормально рассказать, что она для тебя делает?

— Да, ничего особенного — разговаривает, сидит рядом, вопросы задаёт… А иногда, знаешь, смотрит так — мне прямо неуютно становится, как будто мимо и в то же время внутрь меня.

— Ну, а… это?

— Это?

— Ну, ты же спишь с ней?

— Слушай, да, тут вообще не в сексе дело. Просто, когда она рядом, мне спокойно. И одновременно я чувствую, что могу вообще всё.

— Предположим. А ты ей что?

— Всё, что попросит.

Друг режиссёра подавился чем-то очень модным и очень дорогим.

— То есть, как это — всё?

— Такие условия.

— А если она завтра замок во Франции попросит, с виноградником?

— Да, уж лучше бы так… Не просит, понимаешь? Ни золота-брильянтов, ни спортивных автомобилей, ни чёртова этого замка. Ни-че-го.

— Не, ну, если так — проблем нет.

Режиссёр нахмурился и резко отставил бокал.

— Чего б ты понимал. Я должен быть уверен, что она счастлива.

— Это тоже… по контракту?

— Мудак ты… По какому, на хер, контракту? Она — Муза, понимаешь? Если она уйдёт — всё, ни идей больше, ни фильмов.

— Да, брось. Работал же ты как-то без неё!

— Вот именно — как-то! Всё, что до неё снято, как в другой жизни было. Она что-то со мной сделала — оптику откалибровала, чутьё обострила. Я теперь вижу, слышу, думаю по-другому!

— А ей это всё зачем?

— Говорит, что это её способ жить. Единственное, что она умеет.

— Странно всё это.

— Да, я ж не спорю. Странно. Но я тебе одну вещь скажу — без неё я не смогу. Что угодно сделаю, лишь бы она была рядом.

— Так, ей же, вроде, ничего не надо.