— Давно. Очень-очень давно.

— Тебе обязательно нужно. Я тебя свожу.

— Запомни это предложение и никогда, слышишь, никогда не делай подобного ни одной женщине, если она тебе хоть сколько-нибудь интересна.

— Сокровище. Ты — просто сокровище. Но я не об этом. Понимаешь, в метро — люди.

— Какая неожиданность… Кофе!

— Что?

— Кофе!

— Чёрт!

Одну отмытую плиту и полчаса спустя режиссёр и Муза сидели друг напротив друга и молча завтракали. Она пила воду с мятой и лаймом, он — чай из пакетика.

— Ты говорил про людей в метро.

— Говорил. Вот только мне показалось, что ты не очень расположена слушать.

Муза отставила кружку и внимательно посмотрела на режиссёра.

— Давай, я сэкономлю нам время. Ты спустился в метро, у тебя сел телефон, и от нечего делать ты начал рассматривать попутчиков. То есть сначала это было «от нечего делать», но потом тебя вдруг накрыло. Ты осознал, что эти настоящие, живые люди вокруг тебя, они и есть сама жизнь. Поток. Совокупность эмоций, желаний, страхов, судеб, в конце концов! Вместе и по отдельности они — это то, ради чего и, одновременно, для кого стоит работать. Это их нужно показывать, о них говорить и их истории описывать. Истории обычных людей в обычный день в обычном вагоне метро. И ты решил, что всё игровое и жанровое, которым ты бредил последние десять лет — прах, тлен и детские игрушки по сравнению с. Кому нужны хорроры, если в каждой третьей реальной семье творится такое, от чего у вампиров клыки бы сами повыпадали! Я права?

— В общих чертах, да. Я вот только не понимаю, откуда столько иронии. Вот это вот всё, про поток и судьбы… Ничего смешного. Судьба каждого человека — неповторимый и прекрасный узор.

— На ткани бытия. Угу. Меньше пафоса, пожалуйста.

— Да, причём здесь пафос! Ты послушай! У меня идея родилась! Короче. Герой спускается в метро, и начинает видеть что-то такое, чего обычно никто не видит. Ну, мёртвых там или, например, что случится с каждым в вагоне через два часа, или все их самые грязные секреты… Герой, конечно, сначала в шоке, потом начинает разбираться, экспериментировать… В общем, выясняется, что он всё это может только в подземке. А дальше он знакомится с девушкой, они едут в метро, и он что-то там про неё узнаёт, и теперь нужно решить эту проблему… Как тебе?

— Замени героя на героиню, найди нормального сценариста и определись с жанром.

— С жанром? Шутишь? Классический мистический триллер! Если будет нормальный бюджет на графику — с элементами хоррора. А если ещё и сценарист человеческий попадётся — можно сериал сделать. Представляешь, сколько людей в метро? Такого навертеть можно — «Оно» сочтут рождественской мелодрамой!

Глава 8

Муза слушала очень внимательно. Режиссёр второй час ходил кругами, пытаясь объяснить ей, почему он — бездарность, коллеги по цеху — тоже, а мир не стоит того, чтобы жить. И творить. И вообще. Режиссёр уже собрался было уходить из профессии, когда Муза спросила:

— Кофе хочешь?

— Что?..

Режиссёр искренне не мог понять, как она может быть такой жестокой. И чёрствой. И глухой.

— Кофе, спрашиваю, хочешь? Ну, чёрный такой — чуть соли, чуть гвоздики, чуть кардамона и совсем чуть чёрного перца. Ты присядь, пожалуйста, я сама приготовлю. Это недолго. Знаешь, правильный кофе вообще не должен долго вариться. И не должен кипеть. Или должен. На самом деле, кому как нравится — там вкус разный будет. Я вот люблю, чтобы не кипел. Но, в любом случае, главное, чтобы не выкипал. Аккуратность, внимательность, нежность. Кофе любит нежность, ты знал? С другой стороны, а кто нет? Так… Что у нас? Разлить аккуратно. Я говорила про аккуратность, да? Вот. Пригодится. Задач две — без лишней аэрации и как можно меньше гущи. Мы же не гадать собираемся. Вот. Держи. Нравится?

Широко распахнутые глаза Музы светились таким искренним желанием, чтобы ему обязательно-преобязательно понравилось, а от чашки шёл такой густой и завораживающий аромат, что режиссёру ничего не оставалось, кроме как горестно вздохнуть о судьбах кино и немедленно выпить. То есть попробовать. Пригубить. Всего один глоток. Ну, два. Да, и чашка была совсем небольшая…

— Знаешь, вот, например, Джармуш. Смотришь и прямо физически ощущаешь эти вкусы, запахи, даже вот это вот шероховатое где-то в горле после первой затяжки. Кофе и сигареты. Это же не он придумал. Он это просто увидел. И показал. Вот, ради этого мы и работаем, чтобы найти и показать. Это вообще лучшее, чем можно заниматься — показывать другим то, как ты видишь мир.

Муза сидела напротив режиссёра и очень внимательно слушала.

Глава 9

Когда режиссёр уходил, Муза ещё спала. Впрочем, не проснулась она, и когда он вернулся — Муза любила поспать подольше, говорила, что просмотр снов доставляет ей невероятное удовольствие.

Режиссёр вошёл в спальню с подносом. Кофе — с кардамоном, яйцо — вкрутую, хлеб — чуть поджаренный, мёд — лавандовый, роза — белая. Вроде, ничего не забыл. Муза, не открывая глаз, смешно поводила носиком, услышав аромат кофе, потом потянулась и села в кровати.

— Вообще, я предпочитаю сначала умываться.

— Сделаем исключение, у нас праздник.

— Тебя выдвинули на Оскар?

— Сегодня год, как мы вместе.

Муза внезапно посерьёзнела.

— И чего ты добился за этот год?

— Я стал гораздо лучше. Благодаря тебе.

— Я не спрашивала, каким ты стал, я спрашивала, чего ты добился.

— Я почти закончил свой первый полный метр.

— Почти.

— Это в один день не делается.

— Понятно. Ещё.

Режиссёр растерянно смотрел на Музу.