Как я и ожидала, его взгляд лишь скользнул по моему лицу и уперся в вырез блузки. Все-таки не понимаю я мужиков. Казалось бы, любая шлюха Тихуаны с любым цветом кожи доступна ему по щелчку пальцев. Неужели в этом зрелище все еще может быть что-то для него интересное?

— Ты и сама горячая штучка, — попытался схохмить он. — Не видел тебя раньше. Давно тут работаешь?

— Вообще-то я тут не постоянно, подменяю дядю, он приболел.

— Дядю? — в его заскорузлых мозгах, видимо, ворочалась мысль, может ли быть у знакомого ему белого продавца племянница-мулатка, потом он сообразил, что в этом нет ничего необычного. — Не обижает он тебя?

— Кто, дядя Рамон? Нет, конечно, с чего это вдруг?

— Ну смотри. Если кто тебя обидит, ты мне только скажи, — ухмыльнулся он. — Тут, знаешь, такой район… одной вообще опасно, если некому заступиться…

— Вы очень добры, сеньор. Так что будете брать?

— Да, — сообразил он. — Поболтал бы с тобой еще, но мой напарник будет злиться. Два кофе и четыре буррито с телятиной и чили, поострее. Упакуй мне с собой.

Я упаковала буррито в фирменный пакет. Шкаф вытащил бумажник и сперва расплатился по прейскуранту, не мелочась по поводу сдачи, а потом вытянул еще одну сотенную купюру [6] и, свернув ее трубочкой, засунул мне в вырез прямо между грудями:

— Это тебе на чай, крошка, — ухмыльнулся он так, словно сделал мне подарок на тысячу баксов.

— Спасибо, сеньор! («Чтоб ты сдох, животное! Впрочем, уже скоро».)

Он повесил пакет на свое широкое волосатое запястье, а картонные стаканчики с кофе взял в руки.

— Сеньор! — окликнула я его, когда он уже развернулся к двери. — Можно вас попросить об одном маленьком одолжении?

— Что угодно, крошка, — он вновь осклабился. Да уж, а то я только что не видела его щедрость.

— Это ведь ваша такая шикарная тачка? Вы не могли бы переставить ее в задний ряд? Видите ли, к нам с минуты на минуту должна приехать доставка…

— Да мы по-любому скоро уедем.

— Да-да, я понимаю, но не могли бы вы отъехать на пятнадцать метров назад прямо сейчас? Видите ли, сегодня много клиентов, не хотелось бы заставлять их ждать… — к прилавку и впрямь уже направлялся какой-то парень со своей девицей.

— Ладно, ладно, — буркнул шкаф, открывая дверь ногой.

И тут меня охватил запоздалый испуг. А что, если своей просьбой я все испортила?! Если они не просто отъедут на пятнадцать метров, а поедут сразу обратно на причал и перекусят уже там? Это же рядом, кофе даже не успеет остыть…

Но тут же я сообразила, что вряд ли. Остыть-то оно не успеет, а расплескаться — запросто. Какие бы идеальные рессоры ни были у лимузина, им переезжать через «лежачего полицейского», да и вообще, асфальт тут не в лучшем состоянии. Нет, они выпьют кофе тут.

И действительно, шкаф наклонился к окну машины, но не сел внутрь. Машина отъехала задом на дальний край парковки, а шкаф проделал тот же путь пешком и лишь затем забрался на заднее сиденье.

Я ждала, продолжая механически обслуживать клиентов (и в результате одному сыпанула сахар мимо стакана, а другому подала не тот соус, вызвав его неудовольствие: «Да ты что, спишь, девочка?! — Ой, извините, пожалуйста! Правда не выспалась сегодня…» — «Выдалась бурная ночка, да? Гы-гы, понимаю!») Лимузин не двигался с места. Пять минут… Десять… Пятнадцать…

Наконец, не в силах больше терпеть — но и убедившись, что в этом уже нет необходимости — я побежала в туалет, чтобы не только использовать его по прямому назначению, но и отзвониться Хуану, что план сработал.

Теперь оставалось только ждать звонка уже от него — продолжая тем временем обслуживать клиентов, чтобы не вызывать подозрений. Ближе к вечеру они повалили сплошным потоком, а я все еще даже не использовала свой пятнадцатиминутный перерыв (и хозяин явно не был бы в восторге, если бы я сделала это сейчас — «раньше надо было думать!»). Так что ноги у меня отчаянно ныли от многочасового стояния на каблуках, а лицо — от постоянных улыбок (вообще для меня не очень характерных). Всем ханжам, говорящим, что, мол, даже если ты родилась в трущобах, всегда можно найти честный заработок, к примеру, устроившись в какое-нибудь кафе, следовало бы хотя бы на денек последовать собственному совету. И это еще меня от клиентов отделял прилавок, то есть никто не пытался шлепнуть меня по заду или ущипнуть за грудь, как это бывает с официантками, разносящими блюда.

Но вот, наконец, в кармане у меня завибрировал телефон. Я поставила на прилавок табличку «Извините, вернусь через 5 минут!» и поспешила в туалет.

— Только что причалили, — сообщил Хуан. — Ага, уже идут сюда…

До моего слуха донеслось бурчание Бульдозера, Хуан переспросил его.

— Что-то не так? — встревожилась я.

— Бульдозер говорит, что прежде не видел этих парней. Видимо, пока он сидел, Альварес поменял экипаж на яхте.

— То есть они тоже его не знают? Черт, парни, рвите когти!

— Спокойно. Мальчик с ними. Они ничего не подозревают, раз взяли его с собой. А он-то знает Бульдозера.

Я услышала стук, видимо, в дверцу машины. Потом приглушенный расстоянием голос Бульдозера: «Привет, парни! Как поплавали?»

— Ты кто такой? — донесся неприветливый голос ему в ответ.

— Как кто? Бульдозер я.

— А где Бегемот?

— Попросил его подменить. Прикиньте, переел буррито, и у него так скрутило живот, что он сейчас только свое очко охранять может. Вот же придурок, а? От телки меня вытащил. Ну, пришлось все бросить и ехать ему на выручку, кореш все-таки…