— Так дела обстояли раньше, — отмахнулся Хуан. — Сейчас не нужно выдумывать никакие хитрые схемы с непомеченными купюрами, выбрасываемыми из окна машины. Достаточно одной транзакции в биткоинах. Знание номера кошелька никак не поможет установить его владельца.

— А мальчик?

— Поиграет пару дней на ноутбуке, объедаясь пирожными. Он даже и не поймет, что случилось. Будет думать, что это такая игра, сюрприз на день рожденья.

— Сколько ему лет?

— Перед тем, как Бульдозер сел, было семь, значит, сейчас исполнится девять.

— В таком возрасте ребенок уже способен понять, запомнить и рассказать о-очень много.

— Не суди по себе, — улыбнулся Хуан. — Не забывай, он в свои девять не сильно умнее шестилетнего.

— Даже и шестилетний может рассказать довольно много.

— В лицо он не увидит никого, кроме Бульдозера. А он сразу же уедет из Тихуаны и заляжет на дно, пока мы делаем визы. Потом мы его вытащим.

— Вообще-то это самое слабое звено плана. Он, как я понимаю, довольно приметный амбал, и при этом не больно-то умен. А если он попалится, и они доберутся до него раньше нас?

— Ты что же, — возмутился Хуан, — предлагаешь его грохнуть, как только он сделает свое дело?

— Вообще-то это было бы самым разумным.

— Но, Анхелина! Это было бы… подло! — да, Хуан употреблял и такие книжные слова, когда другой на его месте сказал бы «западло» или «не по понятиям».

— Я сказала «самым разумным», а не «самым благородным», — пожала плечами я. — Заметь — весь этот план с похищением твоя идея. Я лишь указываю его слабые места. А в целом я сразу сказала, что я против.

— Парень и так рискует всем ради нас.

— Ради пятисот тысяч долларов. Как и ты рисковал своим освобождением не ради него.

— Я, конечно, спасал его не ради дружбы, а ради именно такого плана, — согласился Хуан, — но все равно, я не могу так его подставить.

— Тогда откажись от операции.

— Нет, — покачал головой он. — Не говоря о том, что это наш шанс, которого мы столько ждали… теперь уже поздно. Бульдозер знает про план. И если он поймет, что его пол-лимона пролетают мимо кассы, он решит, что его кинули, и может все рассказать боссу, чтобы выслужиться и получить хоть что-то. Ведь пока что он перед Альваресом ни в чем не виновен. Он может сказать, что специально поддакивал мне, чтобы выведать план похитителей.

— То есть он нас подставить может, а ты его нет.

— Посмотрим, — пробурчал Хуан. — Как пойдет.

Пошло в итоге не очень.

То есть собственно Бульдозер виноват в этом не был. Просто, когда он вышел, Альварес не стал брать его на прежнее место. Бульдозер был настолько уверен, что вернется обратно, что заразил этой уверенностью и куда более умного Хуана — тот просто принял это как данность. А этого не произошло.

Не могу точно сказать, почему. Во всяком случае, не из-за того, что Альварес что-то заподозрил — что-то реальное и конкретное, я имею в виду, В этом случае Бульдозер, несомненно, не только сам не остался бы в живых, но и перед смертью рассказал бы все о Хуане во всех подробностях. Возможно, Альварес просто решил перестраховаться, допуская, что в тюрьме Бульдозера все же могли вербануть — скорее даже не другая банда, а перцы. Мочить или пытать своих людей на основании ничем не подкрепленного «а вдруг?» — это чересчур даже для такого отморозка, как Альварес, так недолго вообще остаться без бойцов. Поэтому, конечно, боевиком картеля Бульдозер остался, но уже без работы лично с боссом. Или же Альвареса попросту полностью устраивал тот охранник, что заступил на место Бульдозера, и он не видел смысла что-то опять менять. Наконец, не будем забывать, что, хотя все заинтересованные в Тихуане знали, кто такой Альварес, формально он числился законопослушным гражданином — а стало быть, нежелание снова брать на работу только что отсидевшего за незаконное оружие уголовника могло объясняться и заботой об этой части имиджа.

Признаюсь, я вздохнула с облегчением. Мне идея переходить дорогу Альваресу не нравилась ни секунды. Но Хуан не для того почти два года в тюрьме готовился к этой операции, пожертвовав досрочным освобождением, чтобы теперь от всего отказаться. И он объявил, что план меняется, но не отменяется.

Со слов Бульдозера, бронированный лимузин доставлял мальчика прямо на причал, но не оставался там все время до возвращения яхты. Внутри было два человека — охранник и водитель (который, разумеется, тоже был вооружен и прекрасно умел стрелять). Когда-то Альварес посылал с сыном троих, но мальчику не нравилось сидеть между двумя здоровенными дядьками, а не возле окошка, и Альварес пришел к выводу, что хватит и одного охранника на заднем сиденье. Это было, в принципе, разумно — в случае нападения и блокирования проезда задачей охраны было не вступать в перестрелку, а запереться внутри и вызвать подкрепление. Пробить броневик снаружи можно было разве что базукой — а от такого не защитило бы никакое количество охранников в салоне.

Так вот, морская прогулка обычно продолжалась часа три, и скучающие в машине охранники за это время успевали проголодаться. Поэтому они отъезжали подкрепиться в небольшую припортовую забегаловку, всегда одну и ту же, находившуюся буквально за углом, Бульдозер говорил, что там делают отличные буррито. Но окошка для обслуживания клиентов прямо в автомобиле там не было, а водителю было запрещено покидать машину на всем протяжении его миссии — он даже справлять нужду должен был в бутылочку. Чтобы никакой враг не подобрался незамеченным и не прицепил, к примеру, мину под днище (установленные в машине камеры давали шоферу полный обзор сзади и с боков). Машина при этом должна оставаться запертой все время, кроме непосредственно моментов посадки и высадки пассажиров. Второй охранник пользовался большей свободой. Поэтому броневик останавливался на парковке прямо под окнами заведения, охранник с заднего сиденья шел и брал буррито и кофе на двоих (честно за них платя, как обычный клиент, и даже периодически оставляя чаевые) — все это время водитель видел его через окна, если только охранник не заходил в туалет — и возвращался в машину, где оба и перекусывали, а потом ехали обратно на причал. Этот порядок был неизменен все те годы, что Паблито возили кататься на лодочке — и при Бульдозере, и при его сменщиках — и, очевидно, и в этот раз следовало ожидать точно того же.

— Так вот, — объяснял свой замысел Хуан, — в этот раз они получат особый кофе. Который вырубит их через несколько секунд. Поскольку стекла машины тонированные, снаружи никто ничего не заметит.

— А дальше? Как ты проникнешь в броневик, запертый изнутри?

— Никак, — улыбнулся Хуан. — Он так и останется стоять там. С причала его не увидят, я проверял. А мы подгоним на причал точно такую же машину. С тем же самым номером, который изготовит Рамирес.

— Где ты собираешься достать бронированный «линкольн», который наверняка делался по индивидуальному заказу и стоит не меньше миллиона долларов?