Блестящий ум, запертый в искалеченном теле.

Интересно, а смог бы Масс и далее оставаться нормальным членом общества, если бы его судьба сложилась иначе, если бы единственным последствием того взрыва было лишь крушение защитного фасада его аристократизма?

— Скажи мне, Вильям, на что ты надеялся? — спросил Масс. — Что маленькая Аннабель Адамс наконец упокоится с миром, зная, что за нее отомстили?

Детектив не ответил.

На лице Масса расцвела кривобокая ухмылка.

— Ну что? Ты насладился благодатным теплом, когда мэр вспыхнул, как свечка?

Волк, помимо своей воли, покачал головой.

— Нет?

— Я не хотел всего этого, — прошептал Волк, не в состоянии совладать с собой.

— Не хотел, но сделал! — захохотал Масс. — Это с ними сделал ты!

— Я повредился рассудком, меня переполняла ярость, я сам не ведал, что творю! — Волк злился на себя и знал, что своим поведением подпускает к себе Масса все ближе и ближе.

Убийца тяжело вздохнул.

— Я очень расстроюсь, если ты, подобно многим другим, скажешь, что «не это имел в виду», что «хочешь расторгнуть сделку» или что «обрел господа». Последнее мне нравится больше всего, и если ты, по чистой случайности, действительно его обрел, мне было бы чрезвычайно любопытно узнать, где же он прячется, этот маленький козел.

Масс сипло захохотал, но его смех почти сразу же перешел в душераздирающий кашель. Волк за это время успел собраться.

— А я очень расстроюсь, если ты окажешься одним из этих эксцентричных придурков, которые…

— Я не придурок! — перебил его Масс, закричав намного громче, чем Волк от него ожидал, и вскочил на ноги.

Напряженную атмосферу прорезал вой приближающихся сирен. Масс в ярости сплюнул на пол зала судебных заседаний сгусток кровавой пены. Каким бы страшным ни был охвативший его приступ гнева, детектива он только раззадорил.

— …которые объясняют собственную безысходность и извращенность голосами в голове. Ты убиваешь по тем же причинам, что и все остальные — это позволяет слабаку чувствовать себя могущественным.

— Будешь делать вид, что не знаешь кто я? Точнее что я?

— Я прекрасно знаю, кто ты, Летаниэл. Ты просто свихнувшийся эгоцентричный психопат! Никчемная пустышка! Еще один придурок в больничной пижаме.

Взгляд, который на него бросил Масс, Волка покоробил. Обдумывая ответ, он оставался зловеще спокойным.

— Я нетленен, бессмертен, я вечен! — самоуверенно заявил он.

— Вот смотрю я на тебя с этой галереи, и что-то не кажешься ты мне ни бессмертным, ни нетленным, ни вечным, — ответил Волк, стараясь чтобы его голос звучал как можно тверже. — По правде говоря, у меня такое впечатление, что ты вот-вот сдохнешь от банального насморка и мне даже не представится шанс с тобой разделаться.

Масс нервно провел рукой по глубоким бороздам на коже.

— Все это когда-то принадлежало Летаниэлу Массу, — спокойно произнес он, будто предаваясь воспоминаниям, — он был хрупок и слаб, потом сгорел в огне, и в оставшийся после него резервуар вселился я.

Он встал, выдернул церемониальный меч из деревянного стола и спустился с помоста судьи.

Сирены были уже совсем рядом.

— Пытаешься разозлить меня? Вот за это я тебя и люблю, Вильям! Ты решителен и дерзок. Когда в суде говорят, что нужны доказательства, ты их фабрикуешь. Когда жюри присяжных оправдывает подозреваемого, ты собственноручно забиваешь его чуть ли не до смерти. Тебя выгоняют, но потом берут обратно. И даже глядя смерти в лицо, ты отчаянно цепляешься за жизнь. Поверь, я в восторге.

— Ни дать ни взять мой фанат… — издевательски сказал Волк.

— Может, тебя отпустить? — спросил Масс с таким видом, будто подобная мысль только сейчас пришла ему в голову. — Да нет, ты и сам знаешь, что так не получится.

Сирены умолкли, давая понять, что все здание вот-вот заполонят собой вооруженные полицейские.

— Они уже здесь, Масс, — сказал Волк, — ты не можешь сказать им ничего такого, чего они не знали бы. Игра проиграна.

Волк встал, собираясь уйти.

— Судьба… рок. Какая жестокая вещь жизнь, — сказал Масс. — Ты даже сейчас не допускаешь мысли, что умрешь в этом самом зале. С какой стати? Все, что тебе нужно сделать, это выйти вон в ту дверь и больше не возвращаться. Давай. Иди, не жди.

— До свидания, Летаниэл.

— Как же мне грустно видеть тебя таким рабски покорным. На тебе же сейчас намордник! Это… — Масс махнул рукой на Волка. — Это не Вильям Коукс, не тот детектив, который взвешивает все шансы, принимает мудрые решения и демонстрирует здравый инстинкт самосохранения. Настоящий Вильям Коукс — это ярость и огонь, человек, которого посадили под замок, который обратился ко мне, требуя мести, человек, чуть не втоптавший убийцу вот в этот самый пол. Настоящий Вильям Коукс выбрал бы спуститься сюда и умереть.