— Местонахождение? — спросила Бакстер, включая сирену и выруливая из потока машин.

— Скай-Гарден [20] , — ответила женщина.

— Здание, похожее на портативную рацию?

— Оно самое. По всей видимости, он направился в бар на тридцать пятом этаже.

Взвизгнув шинами на покрытом снежной кашей асфальте, машина Бакстер понеслась по Рочестер-роу на север города.

— Скажите наряду ничего не предпринимать, — заорала она, перекрикивая шум, — и вышлите группу захвата. Мы будем через семь минут.

— Принято.

— Словесный портрет есть? — спросила Эмили.

— Белый, «здоровый амбал», короткие волосы, темный костюм.

Когда за окошком замелькали городские огни, Руш вытащил пистолет и проверил его.

— Ну вот, опять.

Эмили подавила зевок и сказала:

— Грешники не знают покоя.

Понедельник, 21 декабря 2015 года,

6 часов 29 минут вечера

— Давай, давай, — пробормотала Бакстер, глядя, как быстро сменявшиеся неоновые цифры приближают их к пункту назначения.

Руш, так и не засунувший табельное оружие обратно в кобуру, изумлялся, как этой Кукле удалось пронести что-то запретное через пост охраны на первом этаже, проверяющей посетителей не хуже досмотрщиков в аэропорту.

31… 32… 33… 34…

Лифт мягко остановился.

— Готовы? — спросил Руш.

Двери разъехались в стороны. Эмили и Дамьена встретили музыка и приглушенный гул изысканной беседы. Оба синхронно пожали плечами, Руш поспешно спрятал пистолет, они ступили в просторный зал и присоединились к очереди элегантно одетых людей, ждущих, когда освободится столик.

Освещенная так же скупо, как и сверкавший на заднем плане город, огромная стальная клетка сияла розовыми отблесками. Над головами на пятнадцать метров ввысь уходила огромная арка из стекла и металла, жадно оспаривая у неба жизненное пространство.

Дожидаясь своей очереди, они оглядывали людный зал, пытаясь выявить тех, кто соответствовал нужным приметам, но обнаружили, что как минимум треть гостей облачены в темные костюмы и что довольно трудно сказать, похож ли человек на «здорового амбала», если он сидит.

Изысканно одетый мужчина жестом пригласил их войти. Окинув практичный зимний наряд Бакстер и мятый костюм Руша откровенным взглядом, он снисходительно улыбнулся.

— Добрый вечер, вы заказывали столик? — с сомнением в голосе спросил он.

Руш махнул у него перед носом удостоверением личности.

Эмили склонилась к самому уху администратора и тихо прошептала:

— Старший инспектор Бакстер. Не суетитесь! — сказала она, увидев, что он ее узнал и стал искать взглядом менеджера. — Мне нужно, чтобы вы проверили список. Исаак Джонс заказывал столик на сегодня?

Повисла пауза. Администратор стал водить пальцем по планшету с зажимом для бумаг, попутно приговаривая:

— Джонс… Джонс… Джонс…

— Вы правда думаете, что он назвал настоящее имя? — спросил ее Руш.

— Он воспользовался настоящей банковской картой, — ответила Бакстер, — ему больше нечего терять, не думаю, что он будет осторожничать.

— Джонс! Да, есть такой! — воскликнул администратор.

Несколько человек посмотрели в их сторону.

— Я же просила — не суетитесь! — терпеливо повторила Бакстер.

— Простите.

— Какой столик? Да не поворачивайтесь вы! И пальцем не тычьте!

— Извините. С правой стороны у окна. Ближайший к двери, как он и просил.

Бакстер посмотрела ему в глаза, Руш тем временем оглядел зал.

— Там никого нет.

— Вы видели его? Как он выглядел? — спросила она.

— Высокий… крупный… накачанный. В черном костюме и галстуке… как будто шел на похороны.

Бакстер и Руш переглянулись.

— Ну хорошо, — сказала она администратору, — ведите себя, как обычно. Если увидите его, медленно-медленно подойдите к нам и шепните мне на ухо. Вы меня поняли?

Собеседник кивнул.

— Начнем с террасы? — предложила она Рушу и неожиданно взяла его под руку.

Прикидываясь счастливой парочкой, они вышли на террасу. Вдали, будто покрытая снежной шапкой вершина горы, сиял шпиль «Осколка» [21] . Пока они приближались к металлическому ограждению, вокруг них кружился рой снежинок, в вихре уносясь к мерцавшему внизу мегаполису.

Вызов холоду бросили только какие-то продрогшие молодые люди, чокавшиеся бокалами с шампанским, да послушные родители, которых вытащили наружу их восторженные дочери. Стоя в укрытии темной террасы, Эмили и Дамьен могли разглядывать лица в зале, залитом розовым неоновым светом, не привлекая к себе внимания.