— Мне не за что извиняться. Я лишь хочу, чтобы ты меня простил.

— Но чтобы тебя простили, сначала нужно попросить прощения. Обычно происходит так!

— Кто тебе это сказал?

— Не знаю… может, правила этикета?

— А… тогда другое дело.

— Послушай, я не собираюсь обсуждать с тобой это дело, — сказал Волк, удивляясь, как легко они, даже сейчас, скатываются на привычные рельсы.

Он перевел взгляд с Андреа на машину, лениво дожидавшуюся у бордюра.

— Когда твой папочка купил «Бентли»?

— Да пошел ты! — неожиданно для него рявкнула она.

До Волка хоть и медленно, но все же дошло, почему его слова ее оскорбили.

— Боже праведный! Так это он, да? Твой новый дружок? — спросил он, широко открыв глаза и пытаясь разглядеть человека за тонированным стеклом.

— Да, это Джеффри.

— Значит, Джеффри? Да, он, похоже… богат. Сколько ему? Шестьдесят?

— Перестань на него пялиться.

— Я смотрю куда хочу.

— Ты как ребенок.

— Знаешь, не дави на него слишком сильно — не дай бог что-нибудь сломаешь.

Уголки губ Андреа, помимо ее воли, приподнялись в улыбке.

— Нет, я серьезно, — спокойно добавил Волк, — это ради него ты меня бросила?

— Нет, я ушла из-за тебя.

— Вот оно что…

Наступило неловкое молчание.

— Я хотела пригласить тебя на ужин. Мы торчим здесь уже почти час и здорово проголодались.

— Я бы с удовольствием, но мне надо бежать, — вздохнул Волк вроде бы огорченно, но без особой убежденности в голосе.

— Ты же только-только вернулся домой.

— Послушай, мне нравится, что ты обо мне заботишься, но сегодня вечером я пас. Надеюсь, ты не в претензии. У меня куча работы, на поиски Рэны мне остался только один день и…

Детектив увидел, что Андреа заинтересованно распахнула глаза, и понял, что проболтался.

— Вы до него так и не добрались? — удивленно протянула она.

— Анди, я страшно устал и сам не ведаю, что говорю. Мне лучше уйти.

Коукс оставил ее стоять у входа, а сам вошел в дом. Андреа села на пассажирское сиденье «Бентли» и захлопнула дверцу.

— Зря потратили время, — со знанием дела заявил Джеффри.

— А вот и нет, — отозвалась Андреа.

— Раз ты говоришь… Ну что, едем ужинать в «Гринхаус»?

— Этот вечер тебе придется провести без меня.

— Значит, в редакцию? — тяжело вздохнул Джеффри.

— Да… пожалуйста.

Волк открыл дверь своей убогой квартирки и включил телевизор, чтобы заглушить звуки ночной перебранки, устроенной жившей наверху парочкой, которой совместная жизнь была совершенно противопоказана. Шла программа, посвященная вопросам недвижимости. Ведущий общался с новобрачными, которые осматривали стоявший на краю парка дом с четырьмя спальнями. Окрестности по сравнению с Лондоном выглядели куда приятнее. Слушать, как молодожены обсуждают смехотворную цену, за которую в столице нельзя купить даже сарай типа того, в котором он сейчас жил, было, с одной стороны, смешно, с другой — до отвращения скучно.

Билл подошел к кухонному окну, посмотрел на черный провал окна квартиры, в которой произошло преступление, и надолго замер, будто ожидая увидеть, как там, карауля его, все еще висит Тряпичная кукла. Программа о недвижимости подошла к концу (новобрачные решили, что за свои деньги могут купить и что-нибудь получше), и ведущий прогноза погоды бодро сообщил, что жара в предстоящую ночь сойдет на нет, устроив на прощание настоящий спектакль с грозами и проливным дождем.

Детектив выключил телевизор, опустил ставни и устроился в спальне на матрасе с книгой, которую ему никак не удавалось одолеть вот уже четыре месяца. Затем прочел полторы страницы и провалился в беспокойный сон.

Разбудил Волка телефон, зажужжавший на кипе сложенной вечером одежды. Левая рука тут же отозвалась жгучей болью, он посмотрел на нее и увидел, что за ночь наложенная на рану повязка промокла. В тусклом утреннем свете комната выглядела странно и казалась скорее серой, а не выкрашенной в знакомый оранжевый цвет, к которому он так привык за последние две недели. Детектив потянулся и схватил вибрировавший телефон.

— Босс?

— Тебе все неймется? — сердито взялся распекать его Симмонс.

— В каком смысле? В чем дело?

— Твоя жена…

— Бывшая жена.

— …все утро показывает в новостях физиономию Виджея Рэны. Заявила во всеуслышание, что мы не в состоянии его отыскать. Хочешь, чтобы меня с позором выгнали с работы?

— Я не нарочно.

— Займись этим.

— Хорошо.

Волк поковылял в гостиную, проглотил две таблетки обезболивающего, чтобы не беспокоила рука, и вновь включил телевизор. На экране возникла Андреа, выглядела она, как всегда, безупречно, но была в том же наряде, в котором он встретил ее накануне вечером. С присущим ей налетом трагизма в голосе женщина читала обращение официального представителя полиции, явно состряпанное в редакции, который якобы просил друзей и членов семьи Рэны откликнуться ради его же собственного блага.