Воистину Христос есть «претыкaния и кaмень соблaзна: и всяк веруяй в Онь не постыдится» (Рим. 9, 33). «Иудeе знaмения прoсят, и eллини премyдрости ищут: мы же проповедуем Христa рaспята, Иудeем yбо соблaзн, eллином же безyмие, самем же звaнным Иудeем же и eллином Христa, Бoжiю силу и Бoжiю премyдрость» (1Кор. 1:22–24). «Преполовившуся празднику, учащу Tи, Спасе, глаголаху Иудее: како Сей весть письмена, не учився. Не разумеюще, я ко Ты еси Премудрость, слава Тебе» 76.

Происхождение Закона о престолонаследии в России

Да ведают потомки православных; Земли родной минувшую судьбу; Своих Царей великих поминают. За их труды, за славу, за добро – А за грехи, за темные деянья; Спасителя смиренно умоляют. – А.С. Пушкин.

«Помянух дни древния и поучихся...» – Псалом 142, 5

В начале 1925 года Блаженнейший митрополит Антоний поручил мне, проходившему тогда богословский факультет Белградского университета, составить доклад о происхождении закона о престолонаследии в России для выяснения того, насколько данный закон соответствует духу русского народа и вытекает из его истории.

Получив благословение от владыки Митрополита и имея горячее желание точно осветить вопрос, я приступил к работе в день памяти св. Филиппа, митрополита Московского, 9-го января 1925 года и закончил таковую 14-го августа того же года, в канун празднования Успения Богородицы – храмового дня Московского Успенского собора и Киево-Печерской лавры, имевших величайшее значение в истории русского народа.

Вместо короткой докладной записки получилось довольно большое исследование, содержание которого было мною изложено тогда в краткой статье, напечатанной в Белграде. Самый же труд в Целом не был напечатан до сего времени.

Ввиду просьбы о его напечатании призываю Божие благословение на его издание, желая, чтобы читающие его почерпнули себе пользу и назидание.

– Иоанн, епископ Шанхайский, 5 марта 1936 года. Память князя Феодора Смоленского и чад его Давида и Константина.

* * *

Настоящая государственная жизнь Руси начинается с Владимира Святого. Бывшие до него князья были не столько государями-правителями, сколько завоевателями, для которых не так важно было благоустроить собственную страну, сколько покорить себе или заставить платить дань какую-нибудь богатую землю. Еще Святослав предпочитал жить в покоренной им Болгарии, а не в своей столице. Принесенное в Россию Христианство сначала Ольгой, имевшей большое влияние на старших внуков своих – Ярополка и Олега, а затем окончательно святым Владимиром Красное Солнышко, крестившим Русь, положило твердые устои Российской государственности.

Христианство связало общей культурой княжеский род норманского, как утверждают, происхождения и многочисленные славянские и чужие племена, составлявшие население древней Руси, оно научило князей смотреть на себя как на защитников слабых и угнетенных и служителей правды Божией, а народ оно научило в них видеть не просто вождей и военачальников, а лиц, коим власть дана Самим Богом.

Однако государственные воззрения русских людей XI и двух последующих веков сильно отличались от соответственных понятий теперешнего времени. Власть над Русской землей принадлежала не одному определенному лицу, а всему княжескому роду в совокупности. Отдельные князья лишь осуществляли эту власть в различных землях, составлявших Российского государство, сообразуясь при этом с местными бытовыми условиями.

Возглавлял княжеский род Киевский князь, называвшийся Великим князем и бывший «вместо отца» остальным князьям. Отношения Великого князя к другим князьям были не столько государственно-правовыми, сколько семейно-нравственными. Он был главой княжеского рода и старшим братом-советником всех остальных князей. Однако в важных делах созывались княжеские съезды, своего рода семейные советы. Остальные князья должны были слушать его, как отца (завет Ярослава Мудрого), но проявляемое князьями своеволие и непокорность Старшему, не имевшему достаточной силы заставить других князей себе повиноваться или хотя бы с ним считаться, было главным недостатком этого строя, бывшим причиной его падения.

Великим князем был старший в роде. Остальные члены княжеского рода получали уделы, на которые была разделена вся тогдашняя Русь. По первоначальному правилу при распределении уделов соблюдался принцип старшинства: чем старше был князь, тем лучший удел доставался ему. По кончине Великого князя Киевский стол должен был заниматься следующим по старшинству, удел этого доставался следующему за ним и т.д., все князья как бы по лестнице должны восходить к Киевскому престолу. Однако этот порядок не соблюдался точно. Одной из причин этого было правило, что член рода, отец которого умер до получения княжения, считался изгоем и не мог получить удела. Обиженные судьбой князья силою оружия заставляли остальных князей признавать и за ними право участия в распределении уделов.

Споры между князьями приводили нередко к тому, что князь владел уделом не столько по указанному правилу, сколько на основании захвата, признанного со стороны остальных.

С другой стороны, не оставалось пассивным и население при переходе княжеского стола в другие руки. Нередко оно само призывало кого-нибудь из князей или, наоборот, ввиду народных неудовольствий князь принужден бывал удалиться. Это вскоре свело на нет систему «лествичного восхождения». Князья большею частью стали получать уделы в своей «отчизне», то есть там, где владел их отец. В Черниговско-Северской земле утвердилась линия Святослава Ярославича, Переяславской – Всеволода и т.д. Наряду с этим продолжались, однако, «искания столов» князьями и смена князей самим населением. Государственное устройство какой-нибудь области не мыслилось без возглавления ее князем. «Князя с ними не было, а боярина не все слушают», – говорит летописец, объясняя причины военной неудачи. Князьями были все члены княжеского рода, то есть законнорожденные княжеские сыновья, и лишь только они. Когда в 1187 году Галицкий князь Ярослав Осмомысл, умирая, оставил стол своему незаконному сыну Олегу, галичане прогнали последнего (любовница Ярослава, Анастасия, была ими сожжена еше при его жизни) и поставили князем законного – Владимира. Известен лишь единственный случай, что княжение захватил боярин, не принадлежавший к княжескому роду – это галицкий боярин Володислав, наложивший этим на себя несмываемое пятно в глазах современников.