– Так и продолжайте!
– заложив руки за спину, «пан» зашагал вдоль насыпи – как хозяин вдоль поля перед посевом, прикидывая, сколько понадобится зерна и работников.

Иван кивнул и снова полез в сундук.

– Теперь до тех тащить?
– деловито поинтересовался второй бандит в полицейской ферме и кивнул на трамбующих насыпь големов.

– Вас услышат!
– опираясь кулаками об землю, прохрипел инженер Пахомов.
– Сюда прискачет полиция.

Почему-то на этих словах бандиты захохотали.

– Взрывы услышат!
– в отчаянии повторил Пахомов.

– А и услышат ...
– процедил тощий мазурик, лениво похлопывая дубинкой по ладони.
– Так не удивятся - у вас на чугунке вечно щось грохочет! А решат проверить - так не раньше утра! Хотя так-то правый ты, путеец! Вот что значит образоватый!
– тощий одобрительно похлопал Пахомова дубинкой по отбитому плечу, заставив инженера взвыть от боли.
– До утра нам возиться не с руки. Эй, ты! Сколько тут твоих кукол, а? Семь? Восемь?
– он обернулся к каббалисту.
– Что уставился? Жирдяй, пусти его!
– Жирдяй отпустил, и тощий палкой подцепил каббалиста под подбородок, заставляя поднять голову.
– Зови всех, как ты там их зовешь! Пущай сюда свои глиняные зады тащут!

– Вы знаете, чего это стоит - голема сделать? Сколько расчетов ... – прохрипел каббалист.

Тощий ткнул его палкой в грудь.

– Ты не о куклах своих, ты о себе думай!
– со зловещей ласковостью процедил он.
– Делай, что тебе говорят, не то ...
– он снова замахнулся дубинкой.

Каббалист отпрянул, покосился на лежащего Карташова, стоящего на коленях Пахомова и хмуро буркнул:

– Меня-то не бейте!

– Не бееейтеее?
– издевательски протянул тощий.
– А якщо вдарю? Что ты мне сделаешь?

И ... Бац! Бац! Палка прошлась каббалисту по плечам, заставив его обхватить себя руками и присесть от боли.

– Я говорю: до крови не бейте!
– выкрикнул он, вскидывая голову и требовательно глядя своему мучителю в лицо.

– Командовать вздумал? я тебе что, навроде глиняных кукол?
– тощий зло прищурился ...

– Эй-эй!
– вскинулся Шнырь.
– пан говорил, чтоб пока с истуканами не покончим, жида не трогали!

– Пана и послухать можно, а христопродавцы всякие мне тут указывать не будут!
– рявкнул тощий и... дубинка с силой врезалась каббалисту в нос.

В подставленные ладони хлынула кровь.

Каббалист улыбнулся - треснувшие стекла пенсне зло и остро сверкнули в свете фонаря. И выплеснул кровь из ладоней на землю.

И наступила тишина.

Звуки стройки смолкли.

Сгребающий землю голем остановился, выпрямился и повернулся к людям на насыпи. Тусклые огоньки в его пустых глазницах начали разгораться и вспыхнули кострами багрово-алого пламени!

Недостроенная насыпь задрожала, будто по ней уже ехал поезд! Загрохотал топот тяжелых ног и пары пламенеющих глаз ринулись со всех сторон!

Самыми сообразительными оказались Петр и его охранник в мундире городового. Они кубарем скатились с насыпи и кинулись бежать.

Пахомова обдало теплым воздухом - голем пронесся мимо. Петр обернулся. Заквохтал, как квохчет курица, когда неумелая хозяйка уже прижала ее к колоде и заносит нож. Споткнулся на бегу и скорчился, закрывая голову руками и непрестанно вопя. Банг! Громадная ножища просто вдавила его в землю. Еще мгновение он шевелился, потом дернулся и затих. Вокруг медленно расплывалось кровавое пятно.

Голем побежал дальше. Один шаг глиняных ножищ - и он покрыл половину расстояния между собой и охранником. Еще шаг - они поравнялись. Голем сгреб человека, как ребенок хватает куклу и ... Хруст был неслышен. Просто охранник сперва дернулся в хватке глиняных ручищ, а потом обвис - голова и руки свисали из глиняного кулака.

– Не подходи!
– заорал Иван, хватаясь за бомбу в сундуке.

Он успел лишь увидеть, как стремительно надвигаются на него пылающие фонари глаз.

Глиняные пальцы сомкнулись на его голове. Хрясь! Руки его разжались, бомба упала внутрь сундука на ветошь, а тело еще мгновение стояло... И завалилось набок. Шея была неестественно вывернута.

– А-а-а-а!
– успел заорать Жирдяй прежде, чем громадная лапища смахнула его с насыпи. Он подлетел в воздух, судорожно дергая руками и ногами. Шлепнулся об подставленную глиняную ладонь, подлетел снова, пронзительно вереща и рухнул наземь изломанной куклой.

– Бух! Бух! Бух!
– алые глаза големов сверкали над насыпью, кулачищи колотили по мечущимся Шнырю и Мордатому.

– Ты! Останови их! Останови, убью!
– тощий налетел на каббалиста, сшиб наземь, навалился сверху, вдавливая дубинку в горло.