– Какого черта ты несешь?! – немедленно отреагировал Костя Денисов.
– Я тут при чем?! Я просто…

Он осекся, вспомнив давний снежный вечер, вмятину на жемчужном крыле «?уди», похожую на чей-то ухмыляющийся рот,и своего флинта, который сидел на обледеневшем асфальте и, хлюпая носом, прижимал к груди левую руку, глядя на беснующегоcя перед ним человека в дорoгом пальто,и в первый момент Костя даже не сразу понял, кто это такой.

– Твою мать!.. – невольно сказал он.

– А-а, начинаешь соoбражать? – поинтересовался хирург.

– Ту же самую руку?! Это не я!.. Это… а хранитель ее куда смотрел?! Какое-то порождение! Какое-то…

– Штука в том, Костя, - Сергей пожал плечами, – что зачастую дело вовсе не в порождениях и не в хранителях. Штука в том, что некоторым людям просто не везет. Но теперь стало намного хуже. Раньше была потеря чувствительности отдельных частей кисти. Теперь появились боли, - он поднял свою левую руку, провел указательным пальцем по ладони, после чего умостил обе ладони на коленях и посмотрел на Костю, словно примерный ученик, блестяще ответивший на вопрос.

– Ясно, - ровно ответил Денисов и вcтал. – Понятно.

Он описал по прихожей полукруг и остановился, почти упершись носом в стену. Потом резко развернулся и рявкнул:

– Что, черт возьми, это еще за история?!

Сергей приподнял брови, но, казалось, вовсе не был удивлен.

– Это то, что ты просил.

– Я просил не это! – Костя ткнул в его сторону указательным пальцем.
– Я просил факты, которые могли бы мне помочь разобраться в том, что тут творитcя! А ты мне тут рассказываешь жалостную сказку про бедную сиротку! ?ади чего?! Чтобы я ощутил чувство вины?! Мне виноватиться не в чем! И она, – теперь он ткнул пальцем в направлении гостиной, – не мученица! Плохой мертвый дядька иcтязает несчастную девочку… тоже мне! Обстоятельства, обстоятельства… как всем нравится все сваливать на обстоятельства! Человек либо выживает, либо нет! Он изначально такой, какой есть! Потому что люди не меняются! Я все делаю правильно! А она все делала неправильно! Вот и все!..

– Эк тебя пробрало, – со смешком заметил долговязый хранитель.

– Да пошел ты!..

– Я рассказал тебе то, что есть. Уверяю, что мне нет дела ни до твоей совести, ни до качества твоей работы, ни до тебя самого и твоего флинта, - Сергей поднялся. – Это просто жизнь. Довольно обычная – мне встречались истории намного хуже. Можешь беситься, можешь делать выводы – это меня уже не касается. Я всегo лишь собрал материал и принес его тебе. Это первая часть сделки – и я ее выполнил. От себя могу лишь добавить – и, кстати, – хра?итель прищелкнул языком, - это довольно забавно, но среди хранителей твоего флинта вроде как было немало и неплохих людей. А вот почему-то все, судя по моим наблюдениям, начало идти на лад только тогда, когда к девчонке приставили тебя, самовлюбленного злобного козла. Честно, этo правда забавно. Потому что оказалось, что тебе единственному из всех до нее есть дело.

– Ничего подобного! – отрезал Костя свирепо.

– Ну разумеется, – Сергей скромно потупил взор.
– Ладно, Шахерезаде пора домой. Твое сочинение я забираю. Очень прошу, постарайся, чтобы на второй части было хоть немного меньше плевков…

– Ты можешь на нее взглянуть?

– Денисов, – Сергей скептичес?и посмотрел на дверной проем, - я тебе говорил, что диагност я теперь…

– Не морочь мне голову! Я прекрасно понимаю твой симбиоз с твоим флинтом. Ты хирург и он хирург. Тoлько он наверняка бездарь, а ты с его помощью то и дело устраиваешь в операционной аншлаг!

– В любом случае я не нейрохирург, моя область – кардиология.

– Какая разница,ты ведь все равно врач!

Хранитель пожал плечами и направился в гостиную, по пятам сопрово?даемый хозяином дома. Дoмовик, злобно пыхтя, затопал следом, продолжая потрясать гребешком. Аня, сидевшая за фортепиано с грудой нотных тетрадей на коленях, прозрачно взглянула на шествующую к ней медицинскую комиссию и уткнулась в бумаги, дымя сигаретой. Костя смотрел на ее левую руку, медленно листающую страницы, на то, как глаза ?ни следят за каждым ее движением, точно не доверяя тому, что делает эта рука, на большой палец, вытянутый параллельно остальным и в перелистывании страниц не участвующий. Он не замечал этого раньше. А ведь они провели вместе не один месяц. Как он мог этого не замечать?! Как она ухитряется столько работать? Как ухитряется играть – и так играть?! Такого человека никак не назовешь слабым, и осознав это, Денисов разозлился ещё больше. Его работа не была такой уж масштабной. Он не вытаскивал ее из угла и не подводил к окну. Она и та? стояла возле окна, не решаясь выглянуть, а он просто открывал шторы.

Сергей вопросительно кивнул на ?нину сигарету и, получив разрешение, извлек собственные сигареты и закурил. Костя сделал то же самое, после чего принялся наблюдать, как хранитель, склонившись, внимательно изучает движения руки его флинта, перелистывающую страницы.

– Так-так… - пробормотал он.

– А говорят, что в медицине сложные термины, – не удержался Костя.

– ? что ты хочешь?! – озлился Сергей.
– Я, конечно, слежу по мере возможности за медицинским прогрессом, но даже будь я жив сейчас, я ничего бы не смог тебе сказать, просто посмотрев на нее! Ты же не можешь заставить сделать ее то, что мне нужно?! Здесь нужно ультразвуковое сканирование. И в последние годы метод компьютерной механомиoграфии…

– Я перестал понимать после слов «здесь нужно».

– Дело в том, что признаки денервации, cтруктурные изменения мышц…

– Прекрати, просто скажи – можно ли это исправить?

– Я не знаю, - сказал хранитель, выпрямляясь.
– Я не думаю… Прошло восемь лет. Двойная травма… Изменение положения большого пальца – это плохо. Кожа на ладони чистая и, на взгляд, в меру сухая – видимо, секреторное расстройство отсутствует. Кисть не деформирована…

– Черт возьми!

– Я ничего не могу тебе сказать, - Сергей развел руками.
– Но восемь лет – это слишком много. Радуйся, что не стало хуже – ее рука могла бы стать полностью нерабочей.