– Аапчха!

– ?паздываю! – Аня вскочила, всплеснув руками.
– Почему я постоянно опаздываю?!

– Да потому что…

Но флинт уже убежал шлепая босыми ногами. Костя чертыхнувшись, посмотрел на себя в зеркало и поправил галстук, потом повернулся и ойкнул, едва не свалившись с узкого уступа в бушующие внизу морские волны. Пролетавшая мимо упитанная чайка насмешливо скосила на него желтый глаз и сказала:

– Ухух!

– Чтоб меня… - пробормотал Костя, вжавшись спиной в мокрую скалу, но это уже был одежный шкаф, ощущавшийся лишь обычным сопротивлением воздуха. ?ордей, возмущенно лопоча, сползал с кровати,и Денисов поспешно сунул ему книжку.

– Знаешь что-нибудь о приусадебном виноградарстве?

– Хм, – домовик повалился на покрывало, держа раскрытую книгу над собой. – Ух! – он махнул книгой в сторону Кости.
– Охох?

– Нет, я подожду, пока снимут фильм, - пояснил Костя и ушел продолжать настраивать своего флинта на просмотр почтового ящика. Без Гордея дело быстрей пошло на лад,и, закрыв за собой дверь квартиры, приглушив тем самым раздраженнoе бормотание домовика, которому так и не удалось довести обязанность с гребешком до конца, ?ня сразу же устремилась к почтовым блокам. Костя, опередив ее, пристукнул метнувшуюся в подъезд мелкую падалку, просунулся сквозь дверь и оглядел окрестности. В правой части двора все было спокойно, и прогуливавшиеся среди акаций дорoдная пожилая леди с пинчером, ее хранительница, покуривавшая у нее на плече,и целая свора пинчеров покойных, азартно и безуспешно гонявшаяся за ранневесенней бабочкой, никакой опасности не представляли. В левой же части, возле мусорных бачков, двое бомжей усердно мутузили друг друга, не издавая при этом ни единого звука. Их хранители, пристроившись на бордюре, читали одну газету на двоих, а из самого центра драки во все стороны бодро разлетались свежепорожденные гнусники, шипя и хлопая крыльями.

– Эй, вы, может хватит прохлаждаться?! – рявкнул Денисов. – Угомоните своих!

– Сгинь, отрок, – величаво ответил один из хранителей, внешне тянувший лет на двадцать, - и без тебя тошно! Вон жилсервис опять квартплату поднял!

– Вам-то какая разница?

– А сопереживание?! – возмутился второй.

Костя, выругавшись, вернулся в подъезд, где Аня вчитывалась в сероватый бланк извещения, переворачивая его то так, то этак.

– Израиль?
– бормотала она. – Это какая-то oшибка. С чего кому-то что-то мне присылать из Израиля?

– Нонсенс, конечно, – согласился Костя, – но лучше зайди на почту. Все равно мимо ходим. Пятиминутное дело!

– Израиль… - повторила Аня, и ее лицо вдруг напряглось и отвердело. Она схватилась за бланк обеими руками,и Костя, угадав, чем закончится это действие, отчаянно захлoпал ее по правой кисти.

– Не сметь! Это же мои деньги! Говорил же я ему… вот кретин! Только попробуй разорвать!

Аня сделала легкое движение, чуть надорвав край бланка, потом скомкала его и сунула в карман пальто.

– Что они могли мне прислать?! Еще счета?!

– Зайди на почту и узнаешь! – Костя на всякий случай отвесил своему флинту подзатыльник.
– И только попробуй выкинуть! Я тебе устрою! Бегом домой за паспортом и идем!

Выхватив ракетку, он выскочил на улицу и в два счета расчистил пространство перед дверью от гнусников. Помахал рукой Георгию, как раз заходившему за угол вместе со своим потомком, после чего погрозил ракеткой сидящим на бордюре.

– Бездельники! Врезать бы вам – да некогда!

– Нынешней молодежи только бы пожилых людей мочалить! – укоризненно проскрипел один из хранителей и снова уткнулся в газету. – Вот, обратите внимание, коллега, на этот абзац.

– Это просто возмутительно! – сказал второй хранитель.

Костя отмахнулся от них и пошел впереди своего флинта, то и дело пуская в ход ракетку. В последние несколько дней он редко занимал позицию на Анином плече, объясняя это себе тем, что на ходу ему лучше думается. Хотя думать на улице было особо некогда – чем ярче расцветала весна,тем многочисленнее и свирепей становились порождения – видимо, это было какое-то сезонное обострение. Он кивнул знакомой хранительнице, тяготевшей к пышным свадебным нарядам, обменялся приветствиями с хранителем из соседнего двора, одетым, как римский патриций,и, презрев недавнее прошлое, отпустил колкое замечание какому-то мальку, чье облачение напоминало обертку для букета, густо изъеденную молью.

По дороге Костя беспрерывно говорил своему флинту о почте, изредка прерываясь на то, что бы с кем-нибудь поздороваться. Ане следовало зайти на почту сейчас – когда они возвращались с работы, отделение у?е не работало. Он говорил, обменивался приветствиями, отвешивал удары – и все было как обычно, и уже привычными сделались улыбающиеся лица хранителей,толпившихся вместе со своими флинтами перед сигаретным ларьком, совсем недавно бывшим местом обиталища мрачняг. Хранительница новой продавщицы как обычно возлежала на ларечной крыше и, заметив Костю, громогласно сообщила:

– Померла Юлька-то, все-таки!

– А что случилось?
– рассеянно спросил Костя, наблюдая, как Аня роется в сумочке. Вася, покуривавший рядом с двумя мрачными овчарками, дожидавшимися своего хозяина в стороне от ларька, радостно сказал:

– ? никто не знает! Говорят, несчастный случай… или типа того. За городом нашли где-то… вот вчерась только.

– Так может, кто-то пpибил нашу порождающую? – предположил Костя.

– Мож и прибил, - Вася пожал плечами без малейших признаков скорби.
– Я б тогда руку ему пожал, чего! Сам знаешь, каково каждый день мрачнягу с флинта сгонять.