– Справа в дальнем углу твоя комната, а рядом твоего сменщика. Он убирает правое крыло, а ты будешь отвечать за левое крыло. Помещение со всем необходимым для уборки ты найдешь прямо напротив своей комнаты, – находясь в этих коридорах, у меня то и дело открывался рот, быть может, если бы я провел здесь худшие годы своей жизни, то не стал бы несчастным психопатом, которых желает убить двух, не о чем не подозревающих девочек. – В левом крыле учатся и живут дети постарше, так что уборка за ними обычно не доставляет проблем. В своих комнатах они убираются сами, а твоя задача лишь наводить порядок в коридорах и кабинетах. Знаешь, на первый взгляд может показаться, что дети здесь избалованы и капризны, но это вовсе не так. Мы стараемся привить им любовь к различным предметам и направить их в нужное русло, – Уилсон так увлекся разговорами о своих подопечных, что вовсе теряет нить. – Например, ученики левого крыла в конце осени отправятся в языковой лагерь по французскому языку. Это довольно серьезное место и чтобы записать туда нашу школу, пришлось решить немало проблем. Для этого у нас есть специально учитель французского, хотя вообще у нас школа с испанским языком.

– Это действительно замечательно, думаю, вы вкладываете очень многое в этих детей, уверен, в дальнейшем многие из них станут великими людьми, – киваю головой, словно болванчик из машины таксиста.

– Ты принят, Кайл. Такого славного парня с горящими глазами трудно найти, кто знает, может, получив педагогическое образование, ты вернешься к нам в качестве учителя.

– Когда я могу приступать?

– Пожалуй, с понедельника. У тебя как раз будет два дня, чтобы обустроиться и вникнуть в курс дела.

Мы пожимаем друг другу руки и расходимся. Завтра я возвращаюсь сюда и до окончания этого года становлюсь Кайлом Бенсоном – образцовым студентом и приличным гражданином общества, который просто обожает детей. Самая сложная часть моего плана выполнена – попасть сюда, остается дело за малым – убить своих сестер.

Ритмичные удары молота и ужасающие крики тех, кто лежат на наковальне, преследуют меня. Это словно лабиринт, где за каждым поворотом картинка страшнее, чем была до этого. Я бегу, бегу так быстро, чтобы не замечать всего ужаса вокруг себя, но всё равно осознавая, что это бессмысленно и никакого выхода из ада мне не найти. Слышу шаги, они шелестят, словно ветер по осенней листве, но я знаю, что никакого ветра нет, и это сам Аластор идет по моим следам. Еще ни разу мне не удалось встретиться с ним, но каждый раз, когда он приближается, я слышу шепот. Он спрашивает меня обо всем, что я сделал и что не успел. Снова шепот, он раздается словно изнутри и подобен моим собственным мыслям. Разворачиваюсь и вижу перед собой зеркало, из которого исходит черный свет, он словно поглощает меня, и я чувствую тяжесть, потому что не могу больше бежать, и я хочу окунуться в эту тьму, хочу часть ее частью.

– Кто ты? – шелест ветра становится одним целым с шепотом и заставляет меня взглянуть в зеркало.

– Кевин.

Он искушает меня, он не оставляет мне шанса на спасение и я чувствую как кончики пальцев немеют, а ноги становятся ватными и увязают в землю. Мой взгляд прикован к своему отражению, которое было еще более мрачным и уставшим, чем я. Хотя я давно не смотрелся в зеркало, может именно так меня и видят другие.

– Зачем ты здесь?

– Я хочу отомстить.

В зеркале начинают мелькать звезды, которые соединяются липкими нитями, они притягивают меня к себе, и я ощущаю их на собственной коже. Звезды продолжают что-то шептать мне, но я не слышу. Приближаюсь еще ближе и вместо своего лица вижу Аластора, он смеется и тянет меня к себе. Упираюсь в зеркало и бесшумно кричу, я знаю, что если пойду по ту сторону, то уже не вернусь. Оно запрет меня внутри и мне придется также преследовать грешников в виде ветра. Твердая оболочка зеркала постепенно превращается в тягучую паутину и тянет меня за собой словно паук муху. Зажмуриваюсь и вытягиваю руку из зеркала, слышу звон разбитого стекла и открываю глаза.

Вместо ада и проклятого зеркала перед моим лицом только лишь бетонный потолок. Этот потолок возвращает меня на несколько лет назад – в ящик. Когда меня привязывали к кровати, чтобы я не поранил себя, этот потолок был моим единственным спасением и отдушиной. На нем вырисовывались различные мультики и узоры, которые помогали заснуть. Каждое утро я наблюдал этот потолок и даже привык к нему, но после того как я вышел и стал жить вне ящика, то даже иногда скучаю по нему.

За стенкой слышу кашель Теда, а это значит, что я проснулся вовремя. На стуле мирно висит моя форма уборщика, но она почти не отличается от моей повседневной одежды, поэтому я сразу же принял ее как родную. Вот только она меня нет. Формы на мой размер не было, потому что мое телосложение было трудно отличить от подростка, и из-за этого рубашка висела на мне словно мешок картошки. Не сказать, что это меня напрягает, наоборот, так было даже удобнее скрывать линии на коже, поэтому я попросил ее оставить.

Через пару минут, когда я уже собран, Тед стучит в мою дверь. Так он оповещает меня о том, что пора выходить на завтрак. Мы завтракаем до подъема детей, а после приступаем к работе. Несмотря на то, что прошло уже пара дней, я всё еще привыкаю к новому распорядку, но благодаря помощи и подсказкам Теда, это дается мне гораздо проще. Намочив ладонь холодной водой умываюсь, и провожу влажными пальцами по волосам, темные пряди которых торчат в разные стороны. Теперь я стал чуть меньше похож на зомби.

– Хорошо, что ты вышел, а то я хотел уже вламываться к тебе, – Тед приветливо мне улыбается и идет в сторону столовой.

– Тебе бы не понравилось то, что ты мог там увидеть, – натянуто улыбаюсь ему в ответ.

Тед забавный. Наверное, он ровесник Томаса, и поэтому мне легко с ним общаться. Я чувствую себя спокойно и словно он кто-то наподобие меня, а не наставник и старший уборщик. Но кто знает, что может скрывать эта доброжелательная улыбка, кому как не мне знать о масках. Наверное, он хотел бы быть моим другом, но я вовсе ничего не знаю о дружбе. В ящике у меня было нечто похожее на друга, но Люка быстро переселили, будто я негативно на него влиял. Не сильно представляю, как это могло быть, ведь он просто играл в кубики и молчал, пока я с ним разговаривал.

– Сегодня я возьму на себя сад и территорию, а ты приберись в холе, – Тед здоровается с работниками кухни и берет свою порция, а я следую его примеру и всем улыбаюсь.

Еда в столовой неплохая и довольно разнообразная, но возможно так считаю лишь я, кого пятнадцать лет кормили пресной кашей. Пока что это место производит на меня хорошее впечатление, если не считать бетонного потолка, который пришел сюда за мной прямиком из ящика.

– Как тут дети вообще? Говорят они высокомерные и наглые, – спрашиваю якобы невзначай, не отвлекаясь от своей порции еды.