–Элис, идем, – малышка Джена не перестает жужжать над ухом как назойливая муха.

– Ну, зубы вы и вправду показываете, – натягиваю на лицо улыбку.

Элис смеется, прикрывая свои лисьи глазки, а Джена тушуется и вцепляется в руку сестры, словно боится свалиться с лестницы. Похоже у нее имеется шестое собачье чувство и она чувствует опасность.

– Ты смешной. Таких уборщиков у нас еще не было, – она присаживается на диван рядом со мной. – Ты тоже с клыками, значит впишешься. Как тебя зовут?

– Кайл Бенсон, – наигранно поклоняюсь двойняшкам.

– Элис, мы опоздаем! – жужжание Джены начинает действовать мне на нервы.

– Боже! Джена, иди. Я тебя догоню, – Элис срывается раньше и вырывает свою руку из цепкой хватки. – Пожалуйста, дай мне минутку.

Надувшись словно мыльный пузырь, девушка бегом спускается с лестницы. Не думал, что у этой пары палочек Твикс бывают разногласия, мне казалось, что эти девочки словно одно целое и никогда не представлял их отдельно друг от друга. Хотя, если обращать внимание на их внешне различие, то можно было и предположить, что они как черное и белое.

– Кайл, а сколько тебе лет. Я бы легко перепутала тебя со старшеклассником.

– Ну, я не далеко ушел. Мне двадцать. У вас тут мило, я устроился пару дней назад, – присаживаюсь на диван и облокачиваю голова на руки.

– Да, мне нравится, что тут много воздуха. Хотя иногда так душит присутствие сестры, – Элис поправляет почти белые пряди длинных волос и оглядывается по сторонам.

Воздуха? Неужели они тоже видит это. Неужели они ощущает это подсознательно также как и я. Внутри меня будто что-то проснулось. Как же долго приходилось объяснять Томасу, как я вижу количество воздуха, и как же долго я не понимал, что другие этого не ощущают. Я словно снова десятилетний мальчик услышавший, что он нормальный.

– Беккер! – мы одновременно обернулись на голос, доносившийся с лестницы. – В столовую, живо.

Высокая девушка с чрезмерно пышными волосами хмуро уставилась на меня, прожигая взглядом. Несмотря на то, что она выглядит немного старше остальных, на ней всё равно надета форма интерната. Ее руки скрещены на груди, и она явно не собирается уходить пока Элис не выполнит ее приказ.

– Похоже, я засиделась, – Элис пожимает плечами.

Она поднимается с дивана и идет в сторону лестницы к недовольной старшекласснице, которая до сих пор не спускает с меня взгляда. Вот и стервозные волчата, что норовят впиться в горло чужака. Как только Элис спускается вниз, незнакомка в последний раз окидывает меня взглядом и уходит вслед за ней. Будет еще более забавно, если сестрички будут знать меня. Каково будет их выражение лица, когда однажды они увидят меня в ином свете. Страх смешанный с непониманием и самый вкусный напиток вприкуску с местью.

Заканчиваю свою работу ближе к вечеру, теперь нужно дождаться ночи, чтобы отправиться в библиотеку. В ящике было слишком мало занятий, и именно тогда Томас привил мне любовь к чтению. Когда я дочитывал одну книгу, он тут же приходил ко мне обсудить прочитанное, а после приносил что-то новое. Это переросло в какую-то игру и с каждым разом я старался читать быстрее и даже заучивал некоторые отрывки, чтобы цитировать их Томасу. Он всегда говорил, что я очень умный ребенок, а я всего лишь хотел впечатлить его.

Возвращаюсь в свою комнату. Хотел поговорить еще немного с Тедом, но его работа в саду занимает чуть больше времени, поэтому до ночи я предоставлен сам себе. На небольшой тумбочке пылится «Последний день приговоренного к смерти» Виктора Гюго. Помню, как Томас подарил мне эту книгу на день рождения. Он утверждал, что как только я ее прочту, то у меня тут же появится тяга и любовь к жизни, но он снова ошибся. Несмотря на то, что книга не оставила никакого следа на моей душе, я ее очень люблю. Где бы я ни был, она всюду со мной и периодически я даже люблю ее перечитывать, потому что каждый раз надеюсь на то, что хоть что-то внутри меня дрогнет.

Напротив тумбочки стоит умывальник с зеркалом. Раньше я не любил зеркала и не понимал в них смысла, но с переездом сюда стараюсь контролировать свой внешний вид – не могу же я пугать людей моим полумертвым видом. Но из-за снов я всё чаще боюсь увидеть в отражении демона, которым я становлюсь. А пока что мне остается только радоваться тому, что мое лицо такое бледное и костлявое и похожее на череп обтянутый тряпкой.

В углу комнаты находится небольшая кровать. По размерам она идентична кровати в ящике, но явно мягче и приятнее. Кровать в ящике напоминала гроб, и лежать в ней ровно также как и находится на твердых досках под землей. Иногда, когда я там засыпал, то представлял, будто умер. Но это ничего не меняло. Я словно мусор, который ветер унес из контейнера. Он мечется по земле по приказу ветра, но он ничего никому не приносит, кроме недовольства и осуждения.

Решаю сходить покурить. Тед сказал, что мы можем курить на улице возле мусорных баков. Выхожу на улицу и чувствую приятное тепло солнце. Наступает вечер, и поэтому детей на территории совсем мало. Солнце понемногу опускается за деревья, и небо, кажется кровавого цвета. Закуриваю сигарету и поднимаю лицо навстречу закату. Я так люблю закаты. Они дают небольшую надежду о том, что новый день будет другим и принесет что-то полезное в мою бесполезную жизнь. Солнце служит мне символом того, что я вытерпел этот день, и осталось совсем чуть-чуть до нормальной жизни. Несмотря на то, что я так и не дождался этой самой жизни, я все равно верю, что всё изменится. Сигарета дотлевает до фильтра, а я так и не покурил. Ну и ладно, все равно не хотелось. Закат оказался более успокаивающим, чем порция никотина.