Там было восемь зеленых камней, но, возможно, вдвое больше красных и синих. Джитендра уже производил надлежащий подсчет, как будто это могло иметь значение.

– Ты повредил перчатку, когда доставал их?
– спросила Санди.

– Ни в малейшей степени, - сказал Джитендра.
– И я тщательно записал, с какого пальца вышла каждая группа драгоценных камней.

– Мы могли бы снова загрузить ее и расспросить о них, - сказал Джеффри.

– Не думаю, что это нас к чему-то приведет, - сказала Санди.

– И я полагаю, с нашей стороны было бы разумно не настраивать ее намеренно против себя, повторяясь. Может ли она что-то скрывать от нас?
– спросил Джеффри.

Джитендра все еще передвигал драгоценные камни, выстраивая их в узоры, как рассеянный ребенок, играющий со своей едой.
– Мы с твоей сестрой, - сказал он, - вели долгие и запутанные дискуссии о точном эпистемологическом статусе конструкта Юнис. Санди убеждена, что конструкт не способен к злонамеренному сокрытию. Я в этом гораздо менее уверен.

– Это не будет ложью, - сказала Санди, надеясь предотвратить еще один многословный спор на тему, которую они никогда не могли решить, - но настоящая Юнис вполне могла бы это сделать. Это то, что мы должны помнить.

– Восемь, пятнадцать, семнадцать, - сказал Джитендра.
– Зеленые, красные и синие в таком порядке. Это количество драгоценных камней.

– Ты думаешь, в этом есть какой-то смысл?
– спросил Джеффри.

– Зеленые крупнее, - сказала Санди.
– Она не смогла бы засунуть столько же их в палец.

– Возможно, - сказал Джитендра.

– Может быть, что-то значат цвета, а не цифры, - сказал Джеффри.

– Дело в цифрах, а не в цветах, - пренебрежительно ответил Джитендра.

– Ты уверен в этом?
– спросила Санди.

– Абсолютно. Драгоценные камни просто разного цвета, чтобы мы их не перепутали. Было бы достаточно оранжевого, розового и желтого, чтобы подчеркнуть всю разницу, которую это создает.

– Главный вопрос, - сказал Джеффри, - заключается в том, когда именно я должен сообщить об этом кузенам. Когда я тайком доставал перчатку из хранилища, я не знал, что внутри нее может что-то быть.

– Ничто не мешает тебе засунуть драгоценные камни обратно в перчатку и заявить, что ты никогда о них не знал, - сказал Санди.

– Кто-нибудь внимательно посмотрит на перчатку, когда я буду проходить земную таможню. Тогда мне придется кое-что серьезно объяснить.

Санди пожала плечами.
– Не совсем преступление века, контрабанда дешевых пластиковых самоцветов.

– А я исследователь, ползающий на животе и выпрашивающий деньги. Малейший изъян в моем характере, малейший намек на неподобающее поведение, и мне крышка.

Джеффри теперь стоял, скрестив руки на груди, в позе невозмутимой решимости. Санди достаточно хорошо знала своего брата, чтобы понимать, что он вряд ли сдвинется с места в этом вопросе.

Так что она пока не будет давить на него.

– Восемь, пятнадцать, семнадцать, - сказал Джитендра.
– Я знаю эти цифры. Уверен, что они что-то значат.
– Он прижал пальцы ко лбу, как человек, которого мучают.

Утром такси высадило их у подножия одной из башен, пронизывающих потолок, - граненого ананаса с неоновыми змеями, обвивающими его бока. В вестибюле дымчатого цвета уже образовалась очередь к лифтам. Вокруг толпились серьезные на вид молодые люди, часть которых, очевидно, была хорошо знакома Санди и Джитендре. Они пожимали друг другу руки, касались костяшек пальцев, давали "пять", шепотом обменивались откровениями. Они говорили на суахили, русском, арабском, китайском, пенджаби, английском. Некоторые говорили на нескольких языках, другие обходились переводчиками в наушниках, обычно украшенными лампочками и драгоценностями, или просто восторженно жестикулировали. Воздух потрескивал от соперничества и возможности быстрого удара по спине.

Джеффри не ощущал ничего подобного со времени своей последней научной конференции.

– Это большое дело для Джитендры, - объяснила Санди.
– Подобное значение имеют только два или три турнира в год. Причина, по которой все вышли из-под контроля.
– Она игриво ткнула своего партнера кулаком.
– Нервы еще не сдали, мистер Гупта?

– Если бы это было не так, со мной было бы что-то очень плохое.
– Джитендра работал пальцами, мышцы его предплечий напрягались и расслаблялись в машинном ритме. Он отчаянно топтался на месте, пока не прибыл их лифт.
– Но я не боюсь.

Лифт поднял их вверх, через сердцевину здания, через потолок, через метры уплотненного лунного грунта, на залитую ночным светом поверхность. Они вышли из маленького застекленного "прыща": зала посадки луноходов с воздушными куполами, пришвартованных, как молочные поросята, по периметру здания. Во всех направлениях, примерно на расстоянии ста метров друг от друга, землю прорезали самые верхние секции других сооружений, сияющие огнями и символами, разливающими красные, синие и зеленые тона по изрытой колесами земле. Пара фигур в костюмах пробиралась между припаркованными машинами, неся наборы инструментов размером с чемодан. Кроме этого, наблюдалось поразительное отсутствие видимой человеческой активности.