В воздухе запахло скандалом. Положение спасла Завгородняя. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, она, как ни в чем не бывало, уселась на колени к Володе Соболину и принялась весело болтать с ним, расточая лучезарные улыбки.

– Как ты думаешь, Марина, Лукошкина теперь уволится? Она ведь давно собиралась,- с грустью в голосе спрашивала меня Горностаева.- А может, Обнорский женится на Светке?

Я не ответила ей. Сегодня мне было не до чужих переживаний. Мои собственные отношения с Марком, похоже, заходили в тупик. Вернулись из отпуска мои Агеевы - старший и младший. Марк даже не потрудился скрыть вздох облегчения, когда услышал об этом известии. Он с нескрываемой тревогой рассказывал мне, что заболел любимый мопс его жены, и это трагическое обстоятельство страшно огорчает Монику. Конечно, и у меня была своя семья, прочно стоящий на ногах муж и двое детей. Но встреча с Марком разбередила старую рану, и делать вид, что мое самолюбие не страдает, было выше моих сил.

Когда пришло время забирать картину из мастерской, мы с Марком были в очередной размолвке. Мне очень хотелось, чтобы он оценил работу реставраторов, но просить его съездить за Порселлисом вместе я не стала. Неожиданно инициативу проявил знаток живописи и борец с контрабандой художественных ценностей Юра Рыбкин. Он пулей домчал нас до реставрационной мастерской, одобрил работу подопечных Сенкевича, терпеливо подождал, пока упаковывали картину, а когда я расплатилась и раскланялась с Ароном Семеновичем, понес ее к машине.

Выйдя вслед за Рыбкиным из мастерской и наблюдая, как бережно он укладывает Порселлиса на заднее сиденье, я столкнулась с Марком.

– Тебя можно поздравить, приобрел стоящую копию?- спросила я, увидев в его руках прямоугольный квадрат, завернутый в упаковочную бумагу.

– Да так, пустяки, разве это может сравниться с твоим Порселлисом, дорогая.

– С моим Порселлисом, да и со мной тоже, мало кто может сравниться, однако некоторые довольствуются подделками - и всю жизнь при этом счастливы,- ни с того ни сего разозлилась я и, резко развернувшись, вышла из мастерской.

***

Обратно мы с Рыбкиным летели не просто пулей, а реактивным снарядом. Немудрено, что произошло прямое попадание нашего "снаряда" в ржавый "жигуленок", зазевавшийся на перекрестке Университетской набережной и 1-й линии.

– Ну все, козел, тебе конец,- процедил сквозь зубы Рыбкин и рванул дверь.

– Юра, пожалуйста, держите себя в руках, ничего страшного не случилось, все живы и даже, кажется, целы,- успокаивала я Рыбкина.

– У вас же нет мобильника, Марина Борисовна?- повернулся ко мне Рыбкин, прежде чем идти разбираться с водителем "жигуленка".

Я кивнула - мой будущий зять знал не хуже остальных, что пользоваться мобильной связью в последнее время я перестала. Вот только никто не знал, почему я вдруг отказалась от услуг "Северо-Западного GSM". А произошло это с появлением Марка. Я, конечно, не ханжа, но все-таки разговаривать с мужем, лежа в постели с любовником, было бы слишком даже для меня. Пришлось пойти на маленькую хитрость и наврать мужу, что моя "Nokia" вышла из строя, а покупку нового аппарата я под благовидными предлогами откладывала со дня на день. Жизнь доказала мудрость моего решения: фуга Баха, гимн Советского Союза и даже божественная мелодия Гарика Стебелюка из фильма "Преступный Петербург" не дергали меня по пустякам в ответственные моменты жизни.

А у Юры Рыбкина радиотелефон был, но именно сейчас, как назло, у крошки-"сименса" сели батарейки.

– Марина Борисовна, не в службу, а в дружбу, сходите хоть в Академию художеств, что ли, я не знаю...

Позвоните, вызовите "гибонов"...

Оглянувшись, я увидела, как водитель "жигуленка" - парень с "конским хвостом" на затылке - лез к Юре то ли с объяснениями, то ли с извинениями, а Рыбкин отмахивался от него, сокрушенно осматривая свою машину. На бедном Юрике не было лица - вмятина на правом крыле обойдется ему не в одну ментовскую зарплату. Когда я вернулась к месту ДТП, будущий зять достал из барсетки двести рублей и жалостливо предложил:

– Неудобно как-то получилось, Марина Борисовна, можно я вам машину поймаю? Доставит вас с Порселлисом в лучшем виде. А то чего вам тут торчать, пока "гибоны" будут мне мозги компостировать...

Почему-то мне еще раз захотелось взглянуть на место ДТП. Таксист сделал все, как я просила. "Волга" резко свернула с набережной влево, и через минуту я снова оказалась на злополучном перекрестке. Ничего особенного, обычный питерский сюжет - лохматый "жигуленок" и его малохольный водитель влипли по полной программе в БМВ последней модели да еще под управлением мента!

Приехав домой, я засунула Порселлиса за шкаф в гостиной и умчалась в "Золотую пулю".

***

Работа над антикварной темой, которую поручил мне Обнорский, неожиданно захватила меня. Я целый день просидела в Публичке, листая газетные публикации середины 90-х, посвященные Соломону Рябушинскому. "Известный коллекционер", "известный контрабандист", "суперпрофессионал-рецидивист недюжинных способностей" - собратья по перу не скрывали своего восхищения перед этим человеком, который на протяжении нескольких лет умудрялся переправлять картины на свою историческую родину, пряча их в переплеты книг. Рябушинский собрал прекрасную коллекцию с помощью сотрудников питерских музеев, которые выносили ему оригиналы, а возвращали в запасники копии.