На самом деле у нее просто дрожали руки. В кармане звякнул телефон: новое сообщение. Рената посмотрела на экран. Снова фото от Леры — накрытая простыней тележка и текст: «Не говори Женьке».

Леонид скосил глаза на телефон.

— Поднявший меч от меча и погибнет…

Рената подумала о Женьке. Говорить подруге жестоко, а не говорить — будет ведь ждать…

Глава 17. ЧЕЧЕНЦЫ

— Ну вот и настал твой час, Миленка, — сказал как-то утром муж, наливая чай, — твои братья-чеченцы в городе…

Чай еще был, кофе оставался только в зернах: на крайний случай. Сашка старался из дому не выходить: ему в городе показываться было нельзя. Формально его никто от службы не освобождал; он так и оставался для себя и для других командиром украинской погранзаставы… Где его место в Новороссии?

Уехать они не могли — Дениса нужно вызволять. Милена каждый день ездила в центр, пока троллейбусы ходили: обивала пороги новой луганской власти, пытаясь найти сына. Одна сердобольная тетка в ополченской форме проговорилась, что Денис арестован за пропаганду Украины, но более подробных сведений получить было невозможно.

Поездки в центр становились всё более опасными. Жизнь стала похожа на русскую рулетку: дурная мина могла накрыть в любом месте города.

Вчера на ее глазах мина ударила по остановке троллейбуса через дорогу от перехода, где Милена, ожидая зеленого, разглядывала группку девчонок в развевающихся летних платьицах, с голыми, не успевшими загореть ногами. Они болтали и хохотали так громко, что было слышно на всю Оборонную, и Милена еще позавидовала их веселью: она много дала бы, чтобы Денис тоже стоял вот так и смеялся вместе со всеми.

От них не осталось ничего за секунду: осколки и ошметки летели во все стороны, люди на переходе так же, как и она, попадали на асфальт, закрыв руками головы. «Вот еще и помолишься, — подумала Милена, — тому, что Денис сейчас в подвале…» Она уже была наслышана о страшных подвалах Машинститута и даже ездила туда пару раз — в свою альма-матер…

Сегодня Милена опять дежурила возле дверей тюрьмы, пытаясь подкатиться к караульному.

— Иди отсюда, тетка, — страж был настроен довольно миролюбиво: видно, приложился уже с утра, — ничего тебе сказать не могу.

— Ну хоть скажи: тут Денис Коновалов? Тут или нет?

— Ты с ума сошла? — миролюбие караульного убывало на глазах. — Хочешь, чтобы я сам в этот подвал сел за разглашение?

— Ну хоть скажи: не бьют их там? Кормят?

— Ты, тетка, молись, чтобы он не у чеченцев сидел. Вон в Краснодоне Тимура Дикого бригада, так там с пленными разговор короткий: сначала пальцы поотрезают, ну а потом в расход…

К удивлению караульного, Милена, не прореагировав на эти его страшилки, зашагала прочь. В голове у нее созревал план…

«Нужно ехать в Краснодон — свои помогут. Попрошу Леонида дать машину, — размышляла Милена вечером, заваривая бледный чай из остатков, вытряхнутых со дна красивой жестяной банки с портретом Пушкина, — он не откажет…»

Мужа в свои планы она не посвящала: он с ума сойдет от волнения…

— А ты соды добавь, — пошутил Сашка, видя, как она мучается с чайником, — как когда ты в студенческом отряде проводницей работала. От этого чай чернее становится, помнишь?

Конечно Милена помнила. Сашка приходил по ночам, когда она возвращалась из очередного рейса в свой новый дом — списанный купейный вагон, где они с подружками жили на задворках железнодорожного вокзала. У Милены было собственное купе, где вдвоем с Сашкой они пили чай с содой и до отвала наедались вишней, которую она ведрами успевала покупать на Ясиноватой за копейки, — там поезд стоял подолгу, пока вагоны перецепляли к другому составу. Губы от вишни становились красными-красными, и они целовались взасос так долго, что непонятно было: вишневый ли это сок или кровь…

А сколько нервов Милене попортили родственники с обеих сторон: с осетинской и чеченской. Один раз ее даже пытались украсть; она тому вору щеки отхлестала. Не те уже времена: пришло время и кавказским девушкам выходить замуж по любви…

Милена посмотрела на мужа… Сдал он сильно за этот месяц, мужик без дела быстро чахнет. Ему бы в Киев, работу найти — но мальчика, мальчика здесь нельзя оставить: пропадет он в этих подвалах…

В дверь застучали — сначала тихо, неуверенно, потом начали барабанить.

Милена посмотрела в глазок: на площадке топтались военные.

— Обыск! За тобой, — она толкнула мужа в комнату, — прячься!

Место в шкафу у них было приготовлено уже давно, на такой вот случай. Протянув пару минут, Милена налепила на лицо гостеприимную улыбку и открыла дверь.

Молодой чернобровый солдат, совсем пацан, бросился Милене на шею. Ей даже, грешным делом, на секунду показалось, что это Денис… Лампочек в подъезде не было уже давно, в темноте ничего не разберешь…

— Тетя! — кричал Руслан с характерным кавказским акцентом. — Тетя Милена! Вот тебе подарки от матери! Я приехал, так долго искал, у вас все номера с домов посбивали!