Шрифт:
Глава 14. ЗАРЕНОК
Павлик просидел на троллейбусной остановке до вечера. Он даже немного поспал, пока окончательно не замерз. Когда стемнело, он решил пробраться обратно, поискать Заренка. Может быть, рассудил Павлик, мама встала и тоже ищет его… Вот хорошо было бы, если бы все нашлись одновременно!
Мамы на дороге не было, но и страшного военного тоже. «Это даже к лучшему», — подумал Павлик и вдруг услышал мяуканье. Прямо перед ним, как из-под земли, появился Заренок и громко мяукал — ну просто орал, с показным неистовством открывая рот.
Подхватив котенка, Павлик прижал его к груди так крепко, что тот захрипел, и оглянулся на свой дом — там работали огромные подъемные краны и бульдозеры, разбирая завал на месте их подъезда. Павлик собрался было побежать поискать своего медведя — Анечка своего-то, наверное, забрала — но потом понял, что таскать и котенка, и медведя ему будет не по силам.
Поудобней пристроив Заренка за пазуху, Павлик побежал к погранбазе. Спотыкаясь о поваленные и вывернутые с корнями абрикосовые деревья, Павлик добрался до забора базы и поразился темноте и тишине: стало даже страшно… Там по вечерам раньше было много света от корпусов станции и фонарей вокруг. И солдаты постоянно сновали туда-сюда и обязательно одаривали Павлика сладостями…
Вдруг он увидел свет фар маленького грузовичка и услышал голоса… Военный в маске — точно, как Человек-паук, — говорил с водителем:
— Загружаю, загружаю… Как бы еще ящики с продуктами втиснуть? Что-что: печенье, крекеры, тушенка. Куда едем? В центр, ну кафе «Заря», помнишь? Там во дворе уже базу организовали. Переезжаем… Будем пугать укропов, ха-ха… Где пиво пили с Серегой… Вот ведь он вляпался: точно без ног останется, если вообще…
Павлик хорошо помнил кафе «Заря» в центре города — там было лучшее мороженое в мире, специальные детские стульчики и мультики целый день. Что такое тушенка, он не знал, но если в машине есть крекеры и печенье, то можно будет еще и покушать по дороге…
Улучив момент, когда дяденьки склонились над ящиком с какой-то длинной железной болванкой, Павлик шмыгнул в фургон, на четвереньках пролез как можно дальше и притаился в углу. Сердце колотилось так сильно, что казалось, его стук перекрывает жалобный писк Заренка.
— Где эта чертова кошка мяукает? — услышал Павлик.
Накрыв рукой усатую мордочку, мальчик застыл, зажмурив глаза и не смея даже вдохнуть.
— Хоть бы не черная, а то еще под колеса бросится, — проворчал Человек-паук, закрывая двери фургона.
Когда заурчал мотор и машина тронулась, Павлик перевел дыхание. Поехали…
Глава 15. ГОСПИТАЛЬ
Иртеньев не соврал: он сделал всё, что мог. В его возможности как хирурга Лера верила безгранично. Она не раз наблюдала, как люди вставали, казалось бы, из небытия после его операций. Вот и Юрочка ее поправлялся не по дням, а по часам. Он уже мог есть самостоятельно, начинал ходить по коридору, и Лера набралась наглости купить билеты в Киев на начало августа…
После той безобразной сцены Лера больше не видела Иртеньева. То есть не то что не видела: конечно, он был на обходах, но на нее не обращал никакого внимания, хотя Лера поначалу выскакивала при его приближении из палаты и пряталась в женский туалет. И по вечерам Иртеньев больше не появлялся и не искал ее внимания. Можно было не сомневаться, что тот приступ насилия — или любви — был просто приступом оскорбленного самолюбия.
Сестрички между собой шептались, что у главного хирурга роман с длинноногой молодой особой из интернов, и Лера была уверена, что это правда. Чем старше становился Иртеньев, тем большее впечатление производил на женщин.
Перестала ли она бояться его угроз? Нет, конечно… Мог ли он отправить Юрочку в подвал? В любую минуту… Подвалы Луганской Народной Республики становились реальной угрозой: всё больше людей напрасно искали своих родственников; Дениса, сына Милены, так и не нашли… Думать даже не хотелось, что там делают с пацаном, — у Леры при одной мысли об этом холодело сердце. Ей всё мечталось, что она встретит в больнице какого-нибудь высокопоставленного чиновника и сможет так, по-человечески, к нему обратиться — они же тоже люди… Но высокопоставленных чиновников в больницу не привозили, жизнь у них была безопасная — они, наверное, очень старались не попадать под случайные пули…
По коридору в очередной раз бежали санитары, катили тележку. «На наркоз», — подумала Лера, прижимаясь к стене. Тележку поставили перед закрытой дверью: ждать, пока освободится операционная. Лера подошла поближе.
Военный в забрызганной грязью форме, возможно, прямо с поля боя, лежал, прикрытый до пояса простыней, и бредил. Ранения не было видно… Глаза его были открыты, и их васильковый цвет показался Лере очень знакомым. Она посмотрела на табличку — «Крутой». Фамилия? Позывной? К табличке с именем был пришпилена нательная иконка-талисман с разорванной цепочкой.