Утром за завтраком к нам подошел стройный мужчина в кожаной куртке.

— Джереми Вильямс, — представился он.

Мы вышли в холл.

— Пожалуй, ничего нового я вам не расскажу, но если у вас есть вопросы…

Для приличия мы задали несколько вопросов. Он отвечал, потом спросил:

— Вы раньше бывали в Ашвилле?

Мы оба не бывали.

— Тогда вы не видели поместье Билтмор. У вас до встречи почти два часа.

После завтрака мы отправились осматривать поместье.

Оно когда-то принадлежало миллионеру Вандербильту, тому самому Вандербильту, которого упоминала героиня «Двенадцати стульев» Елочка Щукина. Папа любил читать вслух отрывки из романа. «Если ты не будешь читать русских классиков, — назидательно повторял он, — у тебя будет такой же словарный запас, как у этой дамы, что прискорбно».

Джереми заехал за нами в час дня. Ровно в час тридцать мы входили в кафе.

Фрау уже ждала нас.

Фрау говорила, а Леня переводил.

Да, она догадывается, зачем мы приехали, но сообщить нам ничего интересного не может. Ей очень приятно говорить по-немецки с очень милым человеком, и она хочет подробно рассказать об отце.

Да, ее отец занимался вывозом имущества за границу, но до этого он был храбрым солдатом и имел много наград. Она особо подчеркивала, что он был военным и ни в каких связях с гестапо замешан не был.

Да, он перевозил имущество, но он был военным, выполнял приказы и обо всем потом подробно доложил американцам. После войны его не судили, он ушел из армии и мирно жил.

Потом она говорила, как хорошо ей в Америке. Жаль только, что редко встречаются люди, которые знают немецкий. Говорила она долго. Мы дважды заказывали кофе.

Потом она рассказывала о своей жизни с отцом после войны. Мне было неинтересно, но я слушала. Леня добросовестно переводил. Ей было приятно, что ее переводят, и она делала паузы для перевода.

Лёня и фрау сидели напротив меня в коричневых креслах, оба одетые в коричневое, перед каждым стояла коричневая чашка с кофе. Я, в красном платье, явно не вписывалась в их компанию, да и чашка передо мной была синей.

Наконец фрау сказала:

— Теперь о том, зачем вы ко мне приехали.

После смерти отца в 1969 году она нашла в его документах коробку, а в ней записка. На записке было написано слово Kapitale и какие-то цифры. Цифры эти она не помнит. Коробку она передала полицейским. Потом к ней приходили люди из, наверное, более солидной организации. Но она им ничего не могла рассказать, кроме того, что нашла коробку.

Да, она действительно забыла эти цифры, много лет прошло, да и немолода она. Но мы не должны расстраиваться, что она забыла цифры, потому как люди, которые с ней беседовали, хорошо знают эти цифры. Они ее спрашивали, что это за цифры, но она не знала. Что она об этом думает? Так как Kapitale означает денежные суммы, то и цифры, наверное, обозначают размер этих сумм. У нее спрашивали, были ли у отца счета в банке. По ее мнению, они предполагали, что эти цифры означают номера какого-то счета в банке. Насколько ей известно, счетов в банке у отца не было.

Я показала ей фотографии Дюма, Колмогорова и блондинки. Она внимательно рассмотрела их, потом вынула из сумочки очки, надела их и снова внимательно рассмотрела фотографии. Ответ был один: нет, этих людей она не знает, к ней эти люди не приходили.

Пора было заканчивать разговор, но фрау начала еще что-то рассказывать. Я терпеливо ждала.

Потом она сказала:

— Все. Спасибо, что вы меня слушали. Я действительно рассказала все, что знаю.

Мы ее поблагодарили и ушли.

Первые мили дороги домой были неприятными, нас все время обгоняли с ужасным рокотом мотоциклисты, где-то у них были соревнования, и они туда торопились.

В девять вечера я остановилась у паркинга возле Fair Oaks Mall. Поблагодарила Леню за работу.

— Я тебе помог?

— Очень, — ответила я.

В девять с небольшим я уже была у себя дома.

— Ничего интересного, — утром докладывала я Биллу. — Надо будет послать запрос про эти цифры. Одно положительно: на этот раз мы опередили блондинку. У фрау она не была.

— И не будет.

— Почему?

— Потому что ее нет в живых. Её повесили.

Билл протянул мне фотографию.

Скороходова висела на верёвке на фоне белой стены. На ней были светлая кофта и короткая, выше колен черная юбка. К груди прилеплена бумага, на которой было написано красным фломастером: «Venganza!» Лицо искажено гримасой, но узнать ее было можно.

— Это прислал твой отец. Узнаешь?

— Да, это она. Скороходова. Выходит, кто-то нашел ее раньше нас.

— Получается, так.

— Это не инсценировка?