* * *

— Вы уверены, господин? — спросил один из подчинённых. — Лейден и в прошлом был сильным княжеством, и я сомневаюсь, что что-то с тех пор изменилось.

— Ха! Изменился правитель и изменилась стратегия! Эта дура тупая ничего не смыслит в настоящей политике и ни на что не способна, кроме как прогибаться перед другими мужиками и предлагать своё тело в качестве оплаты.

— Но её отец…

— А что её отец?! — отмахнулся молодой человек. — Старый, дряхлый старикашка, что более без своих слуг и шагу нормально ступить не может. Его дни сочтены, как и его государства, так что беспокоится не стоит.

— Но он всё ещё может направить помощь своей дочери…

— Как отправит, так и уничтожим. Они не бессмертные и не всесильные. У нас хватит сил, чтобы разобраться и с этой троицей слабаков, и с самим Лейденом, с его хозяевами и их цепными псами!

Подняв бокал, парень выпил вино и кинул сосуд в сторону, отчего стоявший рядом слуга чуть было не уронил его, вовремя поймав.

— Мы размажем их всех и самоутвердимся как истинные владыки этих территорий. И никто, повторяю, никто нам не помешает!

* * *

— Всё же запрещённая печать? — спросил старец, рассматривая книгу в поисках подсказок.

— Что-то в этом роде, — ответил склонившийся слуга. — Это скорее смесь запрещённых и разрешённых печатей, отчего прямо заявить о нарушении законов нельзя.

— Понятно… — пробормотал тот, посмотрев на одно из изображений, после чего показал её слуге. — Что-то в этом роде?

Мужчина присмотрелся, сузив взгляд, и слегка задумался.

— Нет, не такая, более сложная.И подобного рисунка я не заметил при её активации.

— Ясно… — вздохнул старик. — Тогда не будем трогать. Человек, создавший то, что ты видел, обладает интересными знаниями, которые нам бы пригодились в развитии.

— Хотите, чтобы я привёл его к вам?

— Нет. Не сейчас, по крайней мере. Судя по тому, что ты рассказал, нам будет полезнее оставить его на самоволке, не ограничивая в чём-либо. По крайней мере в рамках разумного.

— Не проще ли будет взять его под контроль и выудить всё, что знает, господин?

— Не проще, — покачал старец головой, посмотрев в окно. — В конце концов, я ведь и сам в своё время был таким…

Наступила тишина. Лишь звук идущего на улице дождя нарушалеё, при этом создавая гнетущую атмосферу, идеальную для того, чтобы обдумать наиболее важные идеи. В принципе, именно по этой причине он и живёт в этом месте на постоянной основе. Так легче.

— Помнишь, что было двести тридцать семь лет назад? — тихо произнёс старик.

— Вы про Голос Леса?

— Верно, — кивнул тот. — Я тогда тоже думал, что стоило бы всё это взять под свой контроль, дабы потом изучить. А в итоге произошёл разрыв и вышло то, что вышло.

— В этом нет вашей вины…

— Моя вина в том, что я решил сделать то, что мне было не под силу, — покачал старик головой. — А этот паренёк явно делает лишь то, на что у него хватает сил. Стоит мне у него поучиться в этом плане…

—… Так что делать с ним?

— Оставь пока в покое, но приглядывай за ним. Старина Глациус уже должен был тебя заметить и всё понять, что не помешает тебе.

— Вас понял, господин, — поклонился мужчина и исчез.

Глава 26

Политика есть инструмент достижения цели. Довольно бестактный инструмент, если так можно выразиться. Мало кто соблюдает определённые границы норм и морали при его использовании, поскольку… А зачем? Все давно и так знают, кто, как и для чего её используют, ведь так?

Но можно ли придавать подобным вещам какую-либо эмоциональную окраску? Можно ли называть инструмент жестоким, бездушным или, например, аморальным? Или всё же стоит называть подобными речами действия тех, кто им пользуется? Ведь то же убийство можно спокойно совершить обычным карандашом, но это же не делает из него предмет всеобщего осуждения.

А является ли действие тем, что стоит осуждать? Люди реагируют на внешние раздражители так, как их тому научил жизненный опыт. Крик, плачь, махание кулаками и прочее. Мы привыкли действовать в соответствии с нашим прошлым и окружением, в котором варились, переносить знания прошлого на настоящее и будущее. Как же всё сложно…

И вот, казалось бы, сложно определиться с обычными, повседневными вещами. А что же нам тогда делать с политикой, которая многогранна и требует гораздо больше сил, времени и нервов? Устойчивой психики и больше умственных способностей, которые позволили бы достигнуть необходимых целей.